За гранью времени

С наступлением сумерек Сюй Цин покинул беседку на вершине горы. Он провёл там немало времени, сыграв с Седьмым владыкой несколько партий в шахматы и проиграв каждую из них, что вызывало непрерывный смех владыки.

Каждый раз Сюй Цин внимательно смотрел на доску, делая вид, что напряжённо размышляет. Иногда, погружаясь в мысли, он машинально брал лежащее рядом печенье и отправлял его в рот, словно процесс жевания помогал ему думать. Печенье было очень вкусным, Сюй Цин такого раньше не пробовал. Особенно учитывая, что после его употребления сила дхармы в его теле начинала самопроизвольно циркулировать, очевидно, в состав печенья входили какие-то необычные лекарственные травы. Задумчивый вид Сюй Цина доставлял Седьмому владыке ещё большее удовольствие.

Весь этот день учитель и ученик провели вместе, никто их не беспокоил. Когда слуга в девятый раз принёс печенье, и Сюй Цин съел и его, он вздохнул.

— Учитель, ученик сдаётся.

Сюй Цин встал, с почтительным выражением на лице поклонился Седьмому владыке и, заметив, что тот доволен, взглянул на небо и попрощался.

Проводив Сюй Цина взглядом, Седьмой владыка посмотрел на пустые тарелки из-под печенья.

— Съел девять тарелок… — усмехнулся слуга.

— Эх, с возрастом начинаешь ценить, когда младшие навещают, проводят время рядом, но как-то неловко просить об этом напрямую… — Седьмой владыка улыбнулся, — твой способ хорош, в будущем готовь побольше печенья, и они, наверное, каждый день будут находить предлог навестить меня.

Седьмой владыка посмотрел в сторону континента Южного Феникса с лёгкой грустью в глазах.

— Вторая и… Хуан Янь вернулись на континент Южного Феникса. Перед уходом я заметил, что она не хотела уезжать, но на континенте Южного Феникса ей будет лучше, там ей никто не посмеет причинить вреда.

— И если у её старшего или младшего брата возникнут проблемы, континент Южного Феникса станет для них убежищем.

— Старший, с его характером, может в любой момент навлечь на себя огромные неприятности.

— Третий тоже не подарок, весь в любовных долгах, — Седьмой владыка вздохнул.

Слуга со странным выражением лица тихо произнёс: — Третий принц уже давно пропал. Семья Чжао из секты Великого Правителя, секта Духовного Возраста, а также кланы Многоглазых и Чешуйчатых не раз спрашивали о нём.

— Он заигрался, его одновременно хотят выдать замуж четыре стороны, кто знает, куда он сбежал, — Седьмой владыка раздражённо махнул рукавом.

— Только четвёртый сейчас не вызывает беспокойства. С его характером он, скорее всего, убьёт всех, кто его раздражает, не оставляя проблем на потом. Но у этого парня слишком сильна жажда убийства, когда отправится в округ Закрытого Моря… Даже не знаю, чего ждать — добра или беды, — в голосе Седьмого владыки слышалась неуверенность.

Слуга кивнул.

— Столица округа Закрытого Моря кажется процветающей, но там много разных личностей, множество кланов, сложные отношения, а наш наместник, говорят, нерешительный…

— Наместник не нерешительный, он предпочитает политику баланса. Он понимает, что не может вернуть былую славу, поэтому действует так. Но баланс часто означает компромисс, — Седьмой владыка покачал головой.

…

Тем временем Сюй Цин спускался с горы, икая и облизывая губы.

— Печенье у учителя необычное!

Вкушая послевкусие, Сюй Цин вернулся к своему причалу в порту. В последующие дни он навещал Чжан Саня, чтобы тот ещё раз укрепил его боевой корабль, ведь ему предстояло дальнее путешествие. Дин Сюэ тоже приходила к Сюй Цину. Что касается Янь Янь, то после возвращения старейшина Дун Ю наказала её затвором — пока не повысит уровень культивации, из дома не выходить. А вот Гу Муцин не приходила, её давно отправили в секту на континент Южного Феникса.

Так прошло шесть дней. Когда Чжан Сань закончил укреплять боевой корабль, Сюй Цин решил отправиться к клану Морских Трупов, чтобы провести там три месяца в качестве хранителя артефакта.

За это время произошло ещё кое-что. Несколько учеников Альянса восьми сект, выполнявших задания, пропали без вести у границы Могильника Трупов в Запретном море. Судя по всему, они по какой-то причине забрели вглубь могильника.

Поскольку дело касалось Запределья, Альянс, следуя процедуре, отправил группу учеников из разных сект для расследования. Это событие не вызвало большого резонанса в Альянсе, так как подобные исчезновения в Запределье случались и раньше.

На самом деле, это касалось не только Альянса, но и других сект и кланов, особенно тех, что находились в Запретном море.

Сюй Цин тоже слышал об этом, но это не повлияло на его планы отправиться к клану Морских Трупов. Из осторожности он решил не плыть на боевом корабле, как раньше, а воспользоваться телепортационным массивом.

Сейчас он стоял на массиве. Вспыхнул свет, и в следующий миг Сюй Цин исчез, оказавшись уже на территории клана Морских Трупов.

Телепортация на такое расстояние без защиты могла вызвать у культиваторов разрыв между душой и телом. Но тело Сюй Цина было крепким, он лишь почувствовал лёгкую дрожь и быстро пришёл в себя.

Когда Сюй Цин появился на телепортационном массиве Семи Кровавых Глаз у клана Морских Трупов, его уже ждали около тысячи учеников. Они все как один сложили руки в почтительном жесте.

— Приветствуем ученика пути!

Это были ученики разных вершин, охранявшие это место. Сюй Цин ответил на приветствие, затем посетил Третьего владыку и наконец добрался до запретного дхармического артефакта, где уселся в позу лотоса в самом центре огромного бронзового зеркала.

Зеркало, размером в 300 метров, находилось высоко в воздухе. Сидя на нём, Сюй Цин чувствовал себя словно на гигантском блюде, обдуваемом сильным ветром. Внизу чёрное Запретное море, похожее на чернила, простиралось до самого горизонта.

Сюй Цин сделал глубокий вдох, закрыл глаза и высвободил своё божественное сознание, сливаясь с этим запретным дхармическим артефактом. В следующий миг мощное божественное сознание, лишённое каких-либо эмоций, окутало Сюй Цина, словно проверяя его личность и полномочия. Затем это сознание превратилось в защитный слой, окутывающий Сюй Цина. Холодный голос раздался в его голове.

“Дух артефакта Кровавый Зрачок к вашим услугам”.

Глаза Сюй Цина заблестели, он был слегка взволнован. Он чувствовал, что после того, как божественное сознание бронзового зеркала окутало его, его тело словно перестало существовать, стало неосязаемым. Только его божественное сознание могло передавать информацию, как будто он стал духом.

“Что я могу делать?” — мысленно спросил Сюй Цин.

“Во-первых, вы можете слиться с Кровавым Зрачком, активировав Сосуд Души. В этом состоянии, пока не разрушен дхармический артефакт, не рушимы и вы”.

“Во-вторых, вы можете наблюдать за любой точкой в зоне действия дхармического артефакта”.

“В-третьих, в любой точке, куда падает ваш взгляд, вы можете создать теневое тело хранителя артефакта, существующее в течение получаса. Сила теневого тела равна силе вашего тела”.

“В-четвертых, по вашей воле можно вынести приговор жизни и смерти любому живому существу, но для этого требуется одобрение трёх хранителей”.

Холодный голос духа артефакта эхом разнёсся в сознании Сюй Цина.

Выслушав всё это, Сюй Цин понял, что имел в виду учитель, говоря о зонах, которые ему не следует видеть. Он принял решение слиться.

Как только он передал своё намерение, душа Сюй Цина рассеялась, и он почувствовал, будто обрёл новое тело, и этим телом… было само бронзовое зеркало. Они слились воедино, став одним целым.

В тот же миг перед Сюй Цином открылось невиданное ранее поле зрения. Он видел гораздо дальше, чем мог раньше. Казалось, что он находится в центре: север достигал провинции Приветствия Императора, юг охватывал континент Южного Феникса, запад упирался в море, а восток простирался до Могильника Трупов. Он мог мгновенно увидеть любую точку в этой обширной области.

Разум Сюй Цина был потрясён.

Лишь спустя долгое время, успокоившись, Сюй Цин прежде всего захотел увидеть старый мародёрский лагерь и могилу командира Лэя, расположенную в Запретной зоне рядом с ним.

Пока эти мысли волновали его, бронзовое древнее зеркало загудело и медленно повернулось, направив зеркальную поверхность на континент Южного Феникса.

В следующее мгновение знакомый мародёрский лагерь предстал перед взором Сюй Цина.

Лагерь всё такой же грязный, всё такой же разрушенный. Жилище, которое когда-то занимал Сюй Цин, теперь занято кем-то другим. Очевидно, время шло, и внушающий страх авторитет, который он создал в мародёрском лагере, стал частью прошлого, превратился в легенду.

Сюй Цин не обратил на это внимания. Его взгляд переместился на Запретную зону, где он увидел могилу командира Лэя. Она оставалась относительно нетронутой. Это было одним из немногих правил, которых придерживалось большинство мародёров: не трогать и не разрушать могилы умерших, ведь никто не хотел, чтобы с ним самим когда-нибудь поступили так же.

Долго смотрел Сюй Цин, тихо вздохнул и уже хотел отвести взгляд, как вдруг задумался.

— Учитель говорил о местах, на которые нельзя смотреть. Среди них было Запределье, но не Запретная зона.

Движением мысли Сюй Цин переместил свой взгляд, пронёсся мимо группы храмов и остановился в самой глубине Запретной зоны.

Увиденное потрясло его до глубины души.

В глубине Запретной зоны он увидел бездну. На дне бездны он увидел расплывчатый женский силуэт, склонившийся перед обломками гучжэна.

Эту женщину Сюй Цин никогда не видел, но туфли, едва заметные у её ног, он узнал. Это были те самые туфли, которые он видел на возлюбленной командира Лэя в тот день, когда слышал песню.

Гучжэн был покрыт чёрными пятнами, наполовину сгнивший, но всё ещё издавал звуки, и пока разносилась песня, вокруг гучжэна в бездне склонились в поклоне бесчисленные останки.

От этих останков исходила бесконечная инородная энергия, и при внимательном рассмотрении можно было заметить, что источником всего этого был разрушенный гучжэн.

Сюй Цин отвёл взгляд, едва взглянув.

Помолчав, Сюй Цин посмотрел на Пурпурную землю, на могилу мастера Бая. Небо и земля стремительно менялись перед его глазами, и в следующее мгновение перед ним предстало общественное кладбище Пурпурной земли. Там он увидел могилу, усыпанную свежими цветами.

Могилу мастера Бая. Цветы выглядели так, будто их принесли всего день назад, они ещё не успели завянуть. В окружении этого моря цветов ему снова почудился образ мастера Бая.

Он смотрел и смотрел, пока не увидел двух знакомых фигур. Мужчину и женщину — Чэнь Фэйюаня и Тин Юй. Они подошли к могиле, заменили увядшие цветы свежими, совершили обряд почтения и покинули кладбище.

Сюй Цин провожал их взглядом и заметил, что внутри Чэнь Фэйюаня вращается дьявольский волчок, вытягивая его жизненную силу и превращая её в вихрь, излучающий ужасающую ауру.

Увидев это, Сюй Цин вспомнил, как Чэнь Фэйюань рассказывал ему о своей врождённой способности, связанной с кровью Пурпурно-Лазурной империи — способности сосуществовать с дхармическим артефактом.

Задумчиво Сюй Цин отвёл взгляд и посмотрел на другие места. Обойдя всё взглядом, он посмотрел на Запретное море.

Седьмой владыка предупреждал, что на Запретное море нельзя смотреть долго, поэтому Сюй Цин лишь скользнул по нему взглядом. И увидел недавно отплывших Хуан Яня и вторую старшую сестру. Хуан Янь с воодушевлённым видом массировал ноги девушке.

На лице Сюй Цина появилась улыбка. Он уже собирался отвести взгляд, как вдруг Хуан Янь поднял голову и с подозрением посмотрел на небо.

Улыбка Сюй Цина мгновенно исчезла. Он замер.

— Он чувствует меня?