Викинги: Легенды никогда не умирают

Я уклонился от удара, бросившись вперед, но в лицо мне уперся большой металлический щит, и только тогда я понял, насколько он велик. Он был около четырех футов в длину(120 см) и двух футов(60 см) в ширину, и при том, как он им пользовался, я лишь едва видел его глаза над краем. В этот момент я посмотрел на Роланда, и мое сердце заколотилось.

Он казался мне больше похожим на крепость, чем любой замок, с которым я сталкивался до сих пор. Я совершенно не представлял, как на него напасть. Его нога? На нем была более тяжелая броня, чем на мне. На мне была только кольчуга, но он казался более уверенным в себе, чем я, когда безжалостно двинулся на меня.

Моя нерешительность дорого мне обошлась. Через долю секунды я почувствовал порез на руке: Оливье вступил в бой, а Ринальдо прикрывал их спины своим мечом, отгоняя голландцев, как мог. Я увернулся от его следующей атаки, а затем едва устоял на ногах, когда Роланд нанес мне удар, причем оба работали синхронно. Оливье был не так быстр, как Астольфо, но он был быстрее Роланда. Между ними двумя у меня не было никакой возможности атаковать, я был вынужден уйти в глубокую оборону. Непробиваемая защита помогла мне выжить, несмотря на непрекращающиеся атаки Оливье, но у меня не было выбора, кроме как уклоняться от атак Роланда.

Я проигрывал, понял я, почувствовав острое жжение от пореза чуть выше колена. Кровь пропитывала мою одежду, а руки начинали гореть от усилий. Пот лил на мои раны, вызывая раздражение.

Двое передо мной проявляли признаки собственной усталости, но они все еще казались сильными. Настолько, что ни один голландец не осмелился бы напасть на них даже со спины.

И тут я услышал его. Резкий звук горна, прозвучавший три раза.

Как раз вовремя.

Расширенное зрение.

Зрение пользователя расширяется. 90 градусов зрения превращаются в полные 190.

Невероятное уклонение

Пользователь всегда знает, как избежать удара, если от него вообще можно увернуться.

Награда за победу над Астольфо. Несмотря на то что невероятное уклонение могло показаться более полезным в данный момент, то, что я выбрал, было Расширенное зрение. И в ответ на это мое зрение расширилось. Вещи, которые я мог видеть только краем глаза, вдруг появились так, будто я смотрел прямо на них. Именно по этой причине я мог видеть всех вокруг. Торкелла, Халлсетину и даже Хальфдана.

В тот же момент я увидел, как Ринальдо бросился на меня сзади, меч был направлен мне в спину, и он намеревался пронзить меня насквозь.

Я глубоко вдохнул и выдохнул, восстанавливая выносливость благодаря Второму дыханию.

Теперь начиналась настоящая битва.

…

Сила бурлила в моих конечностях, грани истощения, которые я чувствовал, исчезали, сменяясь силой. Раны, которые я получил, казалось, закрылись или, по крайней мере, перестали кровоточить. Это не осталось незамеченным для паладинов, которые сузили глаза в ответ, но ничего не сказали по этому поводу. Роланд направил на меня свой клинок, а Ринальдо пытался прижать рану в подмышке, из которой кровь текла по кольчуге и доспехам.

Именно Торкелл прервал короткое противостояние, выбросив увесистую сеть, которая раскинулась в попытке опутать Роланда. В центре голландской армии у нас почти была небольшая поляна просто потому, что никто не хотел приближаться к паладинам. Энергии и храбрости, которые они демонстрировали, нигде не было видно. Они довольствовались тем, что оставили их нам, и, полагаю, я должен быть благодарен, что они не убежали. Несмотря на ограниченное пространство, Роланд, казалось, почувствовал происходящее сзади и поднял свой щит вверх, чтобы поймать сеть.

В тот же миг я бросился вперед, мои саксы были в руках, и я сосредоточился на Ринальдо. Сначала убей раненого, а потом разберись с Оливье. Роланд должен был быть последним. Ринальдо казался хорошо подготовленным ко встрече со мной, и, несмотря на его ранение, я видел, что оно ничуть ему не мешает. Его тонкий клинок метнулся в сторону, а Оливье обошел меня с фланга, выхватив копье, но я смог увернуться от него благодаря расширенному зрению. Это было странно, но я быстро привык к этому.

Ринальдо, похоже, этого не ожидал, потому что я увидел, как на его лице мелькнуло удивление, когда один из моих саксов нанес удар по его горлу, а другой парировал его клинок. Он уклонился, избежав смертельной раны, и сделал полшага назад, пока я наступал. Халлсетин выкинул свою собственную сеть и запутал паладина, когда его внимание было сосредоточено на мне. – Бесчестный пес! – рыкнул он на меня, его меч попал в сеть, когда я продолжил атаку.

Он не ошибался. Только не в этом случае. Это была хитрость, которую даже Локи счел бы отвратительной. Я сомневался, что это пятно на моей чести когда-нибудь будет по-настоящему смыто, независимо от обстоятельств, но на кону стояло гораздо больше, чем моя честь. Сам наш образ жизни – наши боги – были под угрозой. Я неделями ломал голову, думая, как я могу надеяться победить оставшихся паладинов. Или как я могу надеяться победить даже двух одновременно.

Я тренировался. Я принимал свои достоинства от богов. Я молился о мудрости и обращался за советом. Я никак не мог победить и сохранить свою честь в неприкосновенности. А мне было совершенно необходимо победить. Я не мог тешить себя иллюзиями, что выйду победителем, потому что такова воля богов. Они бросали мне вызовы, чтобы я мог преодолеть их своей волей. Они могли желать мне победы, но я уже знал, что не могу рассчитывать на их направляющую руку на своем плече.

Морриган гордилась бы мной, если бы могла видеть меня сейчас.

— Никто из нас не имеет права говорить о чести на этом поле, – огрызнулся я, и благодаря расширенному зрению я увидел, как Роланд двинулся. Сеть запуталась в его доспехах, крючки зацепились за кольчугу, но паладину, похоже, было все равно. Он протянул руку, ухватился за сеть, за которую держались полдюжины мужчин и Торкелл, и потянул ее. Мой желудок сжался, когда я увидел, что дюжина мужчин дернулась вперед, рухнула, и от того, чтобы их не протащили по грязи, их спасло только то, что веревка оборвалась.