Коноха: Шаг Между Мирами в Ночь Резни

«Нынешнее мироустройство… весь этот хрупкий баланс сил в мире шиноби — это ведь твое творение, не так ли?» — тихо пробормотал Джуничи, глядя в ночное небо. Мысли его были обращены к тому, кто незримо наблюдал за миром из Чистых Земель — к Мудрецу Шести Путей.

«Раз ты позволил этому случиться, значит, тебя все устраивает. Что ж, я не стану ничего менять. Да и кто я такой, чтобы вмешиваться?»

Логика подсказывала, что ситуация, когда обычные люди без капли силы стоят во главе могущественных шиноби, абсурдна. Но в этом мире действовала другая логика: сила превыше всего. А Мудрец Шести Путей, несомненно, был сильнейшим. Его воля — закон, его решения — неоспоримая истина.

Поэтому Джуничи решил проявить терпение. Это была не трусость, а уважение к силе, намного превосходящей его собственную.

«К тому же, если можно получить пост Хокаге всего лишь одним письмом, то почему бы и нет? Это не потребует от меня особых усилий», — он усмехнулся, проверил, высохла ли тушь, аккуратно сложил письмо и запечатал его сургучом с гербом клана Учиха.

Подумав немного, он вызвал одного из доверенных чунинов клана с пробужденным трехтомоэ Шаринганом.

— Отправляйся немедленно. Доставь это письмо лично в руки Даймё Страны Огня. Это крайне важно.

Учиха сначала опешил, но потом его лицо залилось краской от волнения и гордости за оказанное доверие.

— Есть! Клянусь выполнить задание!

Он бережно принял письмо, спрятал его за пазуху, быстро собрал небольшой отряд из проверенных бойцов, и они бесшумно покинули Коноху под покровом ночи.

…

Тем временем в доме бывшего главы клана, Учихи Фугаку.

— Серьезных повреждений нет. Просто большая кровопотеря. Отлежится дней десять, и сможет потихоньку вставать, — семейный доктор Учиха закончил осмотр, собрал инструменты и направился к выходу.

— Спасибо вам, доктор, — Фугаку попытался приподняться, чтобы проводить его.

— Лежите, лежите, — доктор покачал головой и мягко уложил его обратно на футон.

Микото проводила доктора, вручив ему плату за визит, и закрыла за ним дверь.

Только после этого в комнату разрешили войти Саске.

— Отец…

Глаза мальчика были красными от слез, он выглядел испуганным, как затравленный зверек. Он подошел к постели отца и увидел пустой рукав его кимоно.

Нос Саске защипало, и слезы снова хлынули из глаз.

— Твоя рука… Папа, где твоя рука? Уууу…

— Все хорошо, Саске, — Фугаку улыбнулся, хотя улыбка вышла вымученной. Он протянул правую руку и крепко обнял сына.

— Уууу… — В объятиях отца Саске разрыдался еще сильнее. — И… Итачи… Брат… Почему он умер? Что случилось сегодня ночью? Почему мне никто ничего не говорит?!

Горькие, испуганные рыдания ребенка эхом отдавались в тихой комнате.

Микото, вернувшаяся от двери, молча прислонилась к косяку, и по ее щекам тоже текли беззвучные слезы. Как объяснить все это Саске? Он ведь еще совсем ребенок, невинный и не знающий жестокости этого мира. Как подобрать слова?

— Саске… — Фугаку тяжело вздохнул, потом осторожно отстранил сына и посмотрел ему прямо в глаза.

— Отец? — Саске непонимающе смотрел на него.

Лицо Фугаку было необычайно серьезным.

— Ты умный мальчик, Саске. Но ты еще слишком мал, многого не знаешь. Если рассказать тебе все сейчас, ты начнешь терзаться мыслями, которых пока не сможешь понять. Это опасно.

Он запнулся, в глазах мелькнула глубокая боль.

— Как это случилось с Итачи…

Именно он, Фугаку, слишком рано привел Итачи на поле боя, заставил его столкнуться со смертью и задуматься над вопросами, на которые нет ответа. Именно это сделало Итачи таким… фанатичным и безумным в своих идеях.

— Как с братом? — Саске не понял намека, его лицо выражало лишь растерянность.

— В общем, слушай, — Фугаку решил не усложнять. — Я буду рассказывать тебе обо всем постепенно, по мере того, как ты будешь расти. Сейчас я могу сказать тебе только одно: сегодня ночью была война.

— Война? — Глаза Саске изумленно распахнулись. Война… это слово он знал только из учебников истории, оно казалось чем-то далеким и нереальным.

— Да. Наш клан, и АНБУ Хокаге… многие погибли. Я потерял руку на этой войне. И Итачи… он тоже погиб на войне.

«Так вот почему меня задержали в Академии после уроков… чтобы я не попал под удар…» — неосознанно подумал Саске, начиная по-детски складывать кусочки мозаики.

— С каждым годом я буду рассказывать тебе больше, — Фугаку мягко погладил сына по голове, его взгляд стал глубоким и задумчивым. — Когда тебе исполнится шестнадцать, думаю, ты будешь готов узнать всю правду.

— Да! Да! — Саске энергично закивал, в его глазах мелькнула искорка предвкушения.

Фугаку слабо улыбнулся. На этот раз он не допустит ошибки. Он воспитает Саске иначе. Даст ему правильные знания, привьет правильные ценности. Ошибка, совершенная с Итачи, не должна повториться. Никогда.

…

Следующий день.

Коноха встретила утро в странной, напряженной тишине. События прошлой ночи были быстро засекречены. Информация не вышла за пределы круга джонинов. Никто не хотел выносить сор из избы, ведь случившееся бросало тень на всю деревню.

…

В госпитале Конохи.

— Кхм…

Сарутоби Хирузен, Третий Хокаге, медленно открыл глаза. Сознание возвращалось неохотно.

Перед глазами расплывался незнакомый белый потолок. В нос ударил резкий запах дезинфекции и лекарств.

«Госпиталь?..» — Память постепенно возвращалась. Вчера… вчера его сердце не выдержало потрясения, и он потерял сознание. Видимо, его доставили сюда.

— Кх… Кто-нибудь! — попытался позвать он, но вместо слов из горла вырвалось лишь невнятное мычание: «Ммм… ммм…». Слюна непроизвольно потекла из уголка рта.

Холодный ужас сковал его сердце. Он в панике попытался сесть.

Но… ничего не почувствовал! Тело не слушалось! Руки, ноги, туловище — словно чужие, абсолютно не реагировали на приказы мозга. Он мог лишь с огромным трудом повернуть голову, но угол поворота был ничтожен по сравнению с обычным.

«Неужели?.. Паралич?!»

Внутри у Хирузена бушевала буря паники и отчаяния, но наружу вырывались лишь странные, мычащие звуки.

«Ммм… Ммм!»

Только сейчас он осознал, что и рот его почти не слушается. Губы онемели, язык ворочался с трудом. Он не мог ни нормально открыть рот, ни сглотнуть скопившуюся слюну.

«ММММ!!!»

Это открытие повергло его в окончательный ужас.

Парализован! Он?! Третий Хокаге?! Как это могло случиться?! Он ведь еще не отомстил клану Учиха! Не отомстил за своих людей из клана Сарутоби!

Внезапно дверь палаты распахнулась, и внутрь ворвалась группа встревоженных людей — его ближайшие советники и доверенные шиноби.

— Господин Третий!

Они услышали шум и поняли, что он очнулся.

— ММММММ!!! — Хирузен замычал еще громче, отчаянно пытаясь взглядом остановить их, не дать им увидеть его в таком состоянии.

Но было поздно.

— Господин… Третий?..

Вошедшие замерли на пороге. Их лица отразили шок и растерянность.

Перед ними был не их мудрый и добрый Хокаге. На больничной койке лежал старик с перекошенным лицом, остекленевшим взглядом и непроизвольно текущей слюной. Беспомощный, парализованный старик.

Все их надежды, все ожидания, связанные с ним, рухнули в одно мгновение.

— Господин Третий, успокойтесь! Я сейчас позову доктора! — один из советников, опомнившись первым, выбежал из палаты.

Хирузен не мог его остановить. Он лишь с горечью и стыдом закрыл глаза.

В палате повисла тяжелая тишина. Оставшиеся стояли молча, избегая смотреть на него и друг на друга. Их взгляды метались, в головах лихорадочно проносились мысли. Но никто не решался произнести ни слова. Нужно было дождаться вердикта доктора.

Но атмосфера в палате уже изменилась безвозвратно. Воздух был пропитан неловкостью, разочарованием и… предчувствием перемен.

«…»

Хирузен лежал с закрытыми глазами, ощущая лишь горечь и бессилие. Он понимал: это конец. Стена рухнула, и теперь каждый будет стараться урвать свой кусок от обломков его власти.