Старшая школа Маннсборо

– Пошли, – сказал Тул, хватая каждую девушку за запястье, – Давайте выбираться отсюда, – он пинком распахнул дверь в кухню кафетерия, провел их через служебный коридор, вывел на учительскую стоянку и повел через обочину. Мэригольд казалось, что в любую секунду кто-то крикнет им, чтобы они остановились. Но они двигались так быстро и уверенно, что никто не успевал разобраться в происходящем.

Примерно через две минуты они были на ученической парковке. Если бы они пошли обычным путем, им потребовалось бы десять.

– Хорошо, – сказал Тул. – Ведите себя как всегда.

Доун прочистила горло. Одной рукой она прижала к груди разорванные половинки блузки, а другой рукой она пригладила волосы. Тул посмотрел вниз: – Ах да. Точно. Мэригольд, возвращайся в класс. Скажи им, что я болен. Я отвезу Доун домой.

– Нет, – не подумав, ответила Мэригольд. Тул приподнял бровь в ответ на ее непослушание.

– Дай мне свои ключи, – сказала она, – У меня есть запасная одежда в машине. Если спросят, скажи мистеру Тэлботу, что я отвела Доун к медсестре.

Сардонически улыбнувшись, и порывшись в кармане, Тул вытащил связку ключей, – Тогда увидимся там.

– Хорошо, – сказала Мэригольд. – А теперь поторопись. И внимательно конспектируй все. Мне нужно будет скопировать это позже.

Мэригольд подвела Доун к машине Тула и усадила ее на заднее сиденье. Она критически оглядела девушку.

– У нас разные цвета кожи… и ты на несколько дюймов выше меня, но я уверена, что найду в своем чемодане блузку, которая подойдет тебе достаточно хорошо, чтобы проходить в ней целый день.

– А еще моя грудь меньше, чем у тебя, – заметила Доун.

Мэригольд внимательно осмотрела грудь Доун, – Не намного. Посмотрим, что я смогу сделать.

Доун последовала за ней к багажнику, снова прикрывшись разорванной блузкой, – Одна из твоих знаменитых толстовок была бы в самый раз.

Мэригольд слегка вздрогнула. Она и не подозревала, что ее толстовки были знамениты, более, она даже не думала, что люди их замечают. Она открыла свой чемодан: – Становится слишком жарко для толстовок.

Глаза Доун расширились при виде сложенной одежды, – Вы двое куда-то уезжаете?

Мэригольд кивнула настолько уклончиво, насколько только могла.

– Похоже, тебя ждут романтические выходные.

Мэригольд вздохнула про себя: – Может быть. Все очень сложно.

Доун подняла руки, поняла, что выпустила свою порванную блузку, и опустила одну руку, чтобы поддержать ее, – Извини. Я не хотела вмешиваться.

Мэригольд достала кремовую блузку: – Я думаю, вот эта подойдет. Я собиралась надеть ее в церковь, но уверена, что смогу подобрать что-нибудь другое.

Доун кивнула, – Выглядит хорошо.

Сидя на заднем сиденье, Мэригольд наблюдала за тем, как Доун выпутывается из клочьев своей блузки, расстегивает джинсы, надевает новую блузку и снова поправляет одежду. Она должна была признать, что это было захватывающее зрелище.

Не глядя Доун в глаза, она спросила: – Ты умеешь хранить секреты?

Доун посмотрела ей в глаза: – Ты когда-нибудь слышала, как я сплетничаю?

Мэригольд задумалась: – Нет. Мне всегда казалось, что ты не обращаешь внимания на подобные вещи.

По выражению лица Доун Мэригольд поняла, что она действительно оскорбила другую девушку. Прежде чем она успела извиниться, Доун сказала: – Я просто продолжаю надеяться, что, если я буду заниматься своими делами, люди будут заниматься своими. Но думаю, это не всегда работает таким образом.

– Я бы не стала волноваться, – сказала Мэригольд, – Никто не верит тому, что сказала Брианна.

– Они не верят, – сказала Доун, – Но, они ведут себя, как будто верят. Для многих людей то, что говорит Брианна, важнее правды.

– Если ты не возражаешь, я могу спросить: а какова правда?

Доун внимательно посмотрела на Мэригольд: – Ты ведь тоже не сплетничаешь, правда?

– Нет, – сказала Мэригольд, – Но в моем случае я и впрямь не обращаю внимания на подобные вещи. Последние две недели стали для меня своеобразным ускоренным курсом по всем тем вещам, о которых я не имела ни малейшего представления.

– Джун пригласила меня на последнюю большую вечеринку Рэнди Вандеворта. Я пошла на нее. Я сильно напилась. Я позволила Джун уговорить себя поцеловаться с ней и Аркадием Антолевичем. Следующее, что я помню, – Джун там нет, а Рэнди есть и моя одежда задрана. Я успела ударить его ногами, прежде чем что-то произошло.

– Подожди, – сказала Мэригольд, – Ты целовалась с Джун и Аркадием?

Доун внимательно посмотрела на нее, – Ты сказала, что можешь хранить секреты. Ведь так?

Мэригольд кивнула.

– В обычных обстоятельствах я бы не стала делать ничего подобного с Аркадием. Он немного нервный. Но я хотела быть с Джун, а ей становится очень неловко, когда мы остаемся наедине.

У Мэригольд отвисла челюсть: – Ты лесбиянка?

Доун посмотрела ей в глаза: – Мне не нравятся подобные ярлыки.

– Но ты такая красивая, – выпалила Мэригольд.

Доун недоверчиво уставилась на нее. Затем она приложила к уху воображаемую телефонную трубку: – Алло? Здравствуйте, – она протянула трубку Мэригольд, – Просят тебя. Это 1950-е год, они хотят, чтобы их отношение к жизни снова вошло в моду.

– Прости меня, – сказала Мэригольд, – Я неправильно выразилась. Я просто имела в виду, что ты не похожа на лесбиянку.

– Мы выглядим так же, как и все остальные, милая.

– Я вроде как жила под куполом, – призналась Мэригольд, – Я никогда раньше не встречала лесбиянок.

Доун начала смеяться.

– Что?

Доун покачала головой: – Как я уже говорила, я не сплетничаю. Но поверь мне, когда я говорю, что бисексуальность стала очень модной в девяностые годы, я не вру.

– Как я и сказала, – вздохнула Мэригольд, – Эта пара недель открыла глаза на мое невежество.

Доун захихикала и покачала головой. Наконец, она сказала: – Это даже не сплетни. Разве ты не знаешь Лори Маккэффри?

– Меццо-сопрано из хора? – спросила Мэригольд, – Я часто пела с ней в церкви. А что?

Доун посмотрела на нее так, словно она была очень тупой.

– Она…? Нет. Ты серьезно?

Доун рассмеялась: – Как ты умудрилась не узнать? Она все время говорит о своей девушке. Они все время были вместе. Они танцевали вместе на весеннем балу. Это было очень горячо.

– Я просто думала, что лесбиянки не ходят на свидания.

– Вау, – сказала Доун. – Ты и впрямь наивная, не так ли?

Мэригольд вздохнула, – Я предполагаю, что да.

– Ладно, – сказала Доун, – Ты узнала мой не очень секретный секрет. Итак, что у вас с Тулом? Вы двое встречаетесь?

– Как я уже сказала, это…

– Я знаю, – перебила ее Доун, – Все очень сложно. Итак, насколько сложно?

Мэригольд начала объяснять, избегая деликатных мест. Но чем больше она объясняла, тем меньше избегала эти самые места. Доун задала несколько вопросов, но по большей части была беспристрастна. А Мэригольд отчаянно нуждалась в собеседнике.

После того, как Мэригольд излила свою душу, Доун сказала: – Я знаю, что это должно быть ужасно, но из твоих уст это звучит так… романтично.

– Думаю, и то и другое, – вздохнула Мэригольд, – Я не могу описать, насколько мне приятно быть с ним, но он предупредил меня, что еще не закончил с моим наказанием. Я боюсь того, что будет дальше.

Доун глубокомысленно кивнула. Словно ни с того ни с сего, Мэригольд сказала: – Расстегни свою блузку на минутку, пожалуйста.

Глаза Доун расширились. В шутку она сказала: – Твои предпочтения меняются чертовски быстро.

Мэригольд покраснела от такого намека и подняла свою аптечку: – Я просто хотела что-нибудь сделать с этими царапинами на груди и животе. Я не…

Доун улыбнулась и начала расстегивать блузку, – Ты подготовила аптечку для романтического уик-энда?

– Как я уже сказала, я не знаю, что принесет мне этот уик-энд. Он может быть романтичным. Или, может быть, он окажется невероятно ужасным. Кроме того, мне не нравится, когда у меня под рукой нет аптечки первой помощи. Это вина доктора во мне.

– Доктора? – спросила Доун.

Мэригольд улыбнулась, осторожно прикладывая ватный тампон с антисептиком к груди другой девушки, – Отец моей матери и мать Джонаса были врачами. Я хотела последовать по их стопам с тех пор, как была маленькой девочкой.

Доун кивнула и замолчала. Найдя молчание в подобной ситуации невероятно неловким, Мэригольд спросила: – Могу я задать тебе личный вопрос?

Доун кивнула: – Любой, какой только захочешь.

– Ты встречаешься с Джун Кейн?

Доун с печалью засмеялась, – Это… все сложно.

– Насколько сложно?

Доун нахмурилась: – Ну, я хожу за ней по пятам, как убитый горем щенок, а она по большей части делает вид, что меня не существует. Затем, каждый раз, когда я начинаю терять интерес, она бросает мне достаточное количество костей, чтобы удержать меня рядом.

– Звучит ужасно, – сказала Мэригольд.

– Ну, – сказала Доун. – Думаю, что теперь я действительно смогла забыть ее после той вечеринки. Кроме того, у меня теперь новая страсть.

Мэригольд перестала наносить антисептик, – Ох? – ей удалось произнести это небрежно, хотя она и перестала дышать, – Кто это?

– Оксана, – сказала Доун.

– Та рыжая с сальными волосами? – спросила Мэригольд, слегка разочарованно.

– У нее не сальные волосы… обычно, – сказала Доун, – Иногда она так погружается в то, чем занимается, что забывает спать. К тому же у нее есть две сестры и только две ванные комнаты на всю семью.

– Я так понимаю, вы поладили, – сказала Мэригольд.

Смех Доун не передавал особого юмора, – О, да. Теперь мы хорошие друзья. Настолько хорошие, что она не может перестать рассказывать мне обо всех парнях, которые ее интересуют.

– Она что, даже не догадывается?

– До сегодняшнего дня я бы сказал, что она является самым невежественным человеком в Маннсборо.

– Хорошо, – сказала Мэригольд. – Ты можешь застегнуться.

Доун застегнулась, пока Мэригольд прикладывала антисептик к ее лбу.

– Итак, когда она говорила о мальчиках, которыми интересуется, упоминалось ли имя Тула?

– Она уже встречалась с Тулом на втором году, – рассмеялась Доун, – Это не сплетни. Это общеизвестно. Теперь они просто хорошие друзья. Тебе не о чем беспокоиться из-за Оксаны.

Смех Мэригольд был достаточно громким и резким, чтобы Доун встревожилась. В качестве объяснения она сказала: – Я просто подумала, что это смешно, что я беспокоюсь о том, что Тулу может наскучить шантажировать меня, и он начнет бегать за какой-то другой девушкой. Но я не хочу потерять его.

– Ну, как я уже сказала, ты не получишь никакой конкуренции в лице Оксаны. После того как они расстались, она жила в его доме около трех месяцев, и ничего не произошло. Если бы она хотела получить еще один шанс, я уверена, что он бы ей представился.

– Будет ли глупо с моей стороны сказать, что моих плеч словно спала гора? – спросила Мэригольд.

– Возможно, – сказала Доун, – Но не могу сказать с уверенностью, пока ты этого не сделаешь.

***