Старшая школа Маннсборо

Мэригольд не знала как, но Тулу Ромеру всегда удавалось сделать так, чтобы о его присутствии в комнате ей стало известно еще до того, как она увидит его или услышит. Она нахмурилась, не отрываясь от старого компьютера “Макинтош”, которым снабдила ее школа, и ждала, когда он заговорит. Но он этого не сделал, а просто уселся за принт-сервер и начал печатать.

– Что ты делаешь здесь так поздно? – спросила Мэригольд с хмурым выражением на лице и в голосе.

– То же самое, что я делаю здесь всегда – чиню одну из этих машин после того, как вы ее сломаете.

Мэригольд ничего не ответила, а вместо этого просто отвернулась к своей собственной машине. Как редактор газеты, она имела свой собственный компьютер и большой письменный стол посередине задней стены. Все остальные, как могли, делили компьютеры и столы.

– Разумеется, – продолжил он, – Если бы люди не грузили систему всем своим личным хламом, то у меня и близко бы не было стольких проблем, – говоря это, он делал вид, что не смотрит на нее, но все же он смог четко увидеть ироничную улыбку на ее губах.

– Я уже давно хотела поговорить с тобой об этом, Бартоломью, – сказала Мэригольд. Она наслаждалась моментом незначительной колкости в использовании его имени гораздо сильнее, чем могла бы объяснить: – Я не могла не заметить, что до нелепого большая часть пространства локальной сети занята папкой под названием “поддержка”, а внутри нее папки под названием “изображения”. Но когда я попыталась заглянуть в папку, чтобы узнать, что же там такое, она оказалась зашифрованной. Ты ведь ничего об этом не знаешь, правда?

Тул пожал плечами: – Это дисковые образы. Если ты не собираешься оказывать техническую поддержку, тебе не стоит лезть к ним.

– Дисковые образы? – спросила Мэригольд, кивая, – Это очень интересно. Потому что ты случайно оставил несколько десятков таких “дисковых образов” в папке поддержки.

Тул прекратил свое занятие и повернулся к ней лицом, – Ох? Мне придется перенести их в безопасное место.

– Не беспокойся, – сказала Мэригольд, найдя его уязвимое место, – Я их уже видела.

Тул выглядел взволновано, – И что?

– Я уверена, что администрация хотела бы знать, что один из их лучших учеников хранит порнографию на компьютерах школьной газеты, – ее улыбка расползалась еще шире и теперь выглядела порочной.

– Как так? – спросил Тул, звуча возмущенно, – Ты ничего им не скажешь. Это может испортить весь список моих академических успехов… все, над чем я работал последние четыре года.

Мэригольд искренне рассмеялась: – Да, такое вполне может произойти. Разве нет? – она потянулась к телефону, – Кажется, у меня дома есть номер телефона заместителя директора Пирса, на всякий случай.

Лицо Тула было пустым: – Ты действительно это сделаешь? Уничтожишь все мои старания из-за такой мелочи?

Она нажала на первую цифру, – И наслажусь этим. Это позор для школы, что такой отброс, как ты, может когда-нибудь стать салютатором*.

(П.П. * – ученик, выступающий с начальной речью во время вручения дипломов в США и ряде других стран. Как правило, в качестве салютатора выступает ученик набравший второй по величине средний балл за все предметы (GPA) либо же ученик чем-то отличившийся в своей учебной или внеучебной деятельности. )

– Какая же ты сука, – тихо сказал Тул, – Ты этого не сделаешь.

Мэригольд продолжала набирать номер.

– Пожалуйста, – взмолился Тул. Его голос прозвучал почти шепотом.

– Правила есть правила, – усмехнулась Мэригольд.

– Не делай этого.

Мэригольд закончила набирать номер. Одним быстрым движением Тул вскочил и положил трубку на рычаг телефона. Мэригольд пристально посмотрела на него: – Ты действительно думаешь, что это остановит меня? Знаешь, у меня дома тоже есть телефон.

– Мэригольд, – сказал Тул, – Будь благоразумна. Это небольшое нарушение. Это же не плагиат вступительного сочинения в Гарвард или что-то в этом роде.

– Нет, – сказала она, стараясь скрыть свое удивление, – Конечно же, ты не сделал ничего подобного, но…

Теперь настала очередь Тула лукаво улыбнуться, – И я не делал ничего подобного, как например взять чужое эссе, содержащее детали жизни, которые я не пережил, и благотворительную работу, которой я не занимался, и представить все это как мои собственные достижения.

Она выпустила трубку: – Хорошо. Ты победил. Я ничего никому не скажу о порно.

– О нет, – Тул присел на край ее стола, – Я не думаю, что эти две промашки сравнимы. Я мог бы получить несколько дней отстранения за порно, но… Гарвард.

Она посмотрела на него снизу вверх, надеясь увидеть в его глазах хоть какой-то намек на блеф. Но там ничего не было. – Бартоломью, – прошептала она, – Что ты собираешься делать?

– Называй меня Тул.

– Что?

– Называй меня Тул.

– Зачем?

– Так меня называют мои друзья. И у меня такое чувство, что мы станем гораздо более близкими друзьями, чем были в прошлом. Ты ведь хочешь быть моим другом, Мэригольд?

Через несколько секунд Мэригольд молча кивнула. Это было все, что она могла сделать, чтобы не расплакаться.

– Хорошо, – сказал Тул, – А теперь о чем ты хотела меня спросить?

– Что ты собираешься делать?

– Ничего, – пожал плечами Тул. – Друзья ведь не отворачиваются от друзей, правда, Мэригольд?

Она отрицательно покачала головой, и слезы облегчения навернулись ей на глаза.

– Конечно же, – сказал Тул, наклоняясь к ней, – Ты ведь не слишком много сделала для того, чтобы продемонстрировать нашу дружбу в прошлом, не так ли, Мэригольд?

Она не ответила, даже не пошевелилась.

Его кулак с громким звоном ударил по ее столу. Она вздрогнула от этого звука. Однако его голос был по-прежнему спокоен и холоден: – Ответь на вопрос, Мэригольд.

– Пожалуйста, – прошептала она, – У меня есть деньги.

Его улыбка отнюдь не была любезной, – То, что у тебя есть деньги, – это трюизм*. Друг не почувствовал бы необходимости поднимать столь очевидный пункт. Конечно, ты не была мне особо близким другом, не так ли, Мэригольд?

(П.П. трюизм – общеизвестная, избитая истина.)

Мэригольд молча покачала головой, и по ее щеке скатилась крупная слеза.

Тул проворно повернулся, усаживаясь по-индийски на свой стол: – Сделай для меня кое-что, Мэригольд.

Ее глаза вопрошали его, умоляя. Он, казалось, был доволен картиной, которую видел, так что, в конце концов, она прошептала: – Что мне сделать?

– Покажи мне свои сиськи.

Она рассмеялась, но в ее смехе прозвучала пустота: – Ты сошел с ума. Я не собираюсь раздеваться здесь только из-за какого-то дурацкого эссе!

Тул не сдвинулся с места: – Для большинства девушек подобный аргумент был бы правдив, но… Гарвард, – он пожал плечами.

И снова она искала в его глазах хоть каплю милосердия, но он выглядел исключительно хищно. Она сделала мысленный расчёт.

– Пожалуйста, – прошептала она, – Только не это.

– А какой еще дружеский жест ты можешь мне предложить?

– Я могу дать тебе денег…

– Я не…- Тул начал было кричать, но потом взял себя в руки: – Мне не нужны твои деньги, Мэригольд. Деньги даются тебе легко. Ты не можешь купить мою дружбу. Если ты не хочешь показывать мне свои сиськи, то и не надо. Я уверен, что ты отлично отучишься в Брауновском или… – он помолчал, глядя ей прямо в глаза, и злобно сказал: … Вассаре.

– Ты ублюдок, – прорычала она. Он ничего не ответил.

– Ну же, – взмолилась она, – Должно же быть что-то еще, что я могу сделать.

– Ты можешь высосать мяч для гольфа через садовый шланг?

– Что? – Мэригольд выглядела потрясенной.

– Не бери в голову, – быстро сказал Тул, – Так что ты предлагаешь сделать вместо этого?

– Я… – она собралась с духом, – Я могла бы подрочить тебе.

– Ты не сможешь, – сказал Тул, смеясь.

Мэригольд выглядела возмущенной: – Я сказала, что смогу! Я уже делала это раньше.

– Кому? – строго спросил Тул, – Той Куколке Кену, с которой ты якобы встречаешься?

– Эллиот вовсе не Кукла Кен, – сказала Мэригольд, защищаясь, – Почему ты его так называешь?

– Потому что он отказывается раздеваться в раздевалке с мальчиками. И он смотрит на нас так, словно никогда раньше не видел пениса. Мы зовем его Кен Волшебная Серьга.

– Ты отвратителен.

Тул пожал плечами: – Он кончил?

– Это не твое дело, – сердито сказала Мэригольд.

Тул протянул руку и погладил ее по волосам. Она слегка отпрянула, но поняла, что это не поможет, и расслабилась, насколько могла.

– Маленький цветочек, – усмехнулся Тул, – Если он не кончил, то это даже нельзя назвать полноценной дрочкой.

Мэригольд посмотрела на него со слезами на глазах, – Почему ты меня так назвал?

– Тебя зовут Мэригольд, – удивленно произнес Тул, – Это своего рода…

– Я знаю, что это своего рода цветок, – раздраженно перебила его Мэригольд, – Мой отец всегда так называл меня.

– Тебе это нравится?

Мэригольд отстранилась от его руки, теперь слезы свободно текли по ее лицу, – Только не от мужчины, который угрожает мне изнасилованием.

– Изнасиловать тебя? – рассмеялся Тул, – Я не собираюсь тебя насиловать,

– Не собираешься?

Он в очередной раз пожал плечами, – Ты можешь уйти в любой момент, когда захочешь… и жить с последствиями этого. Я тебя ни к чему не принуждаю. Но если ты собираешься остаться, то будешь делать то, что я скажу.

Теперь Мэригольд уже не сдерживаясь рыдала.

– Эй, – мягко сказал Тул, – Расслабься. Я не собираюсь трахать девственницу Мэригольд на холодном металлическом столе в маленьком офисе газеты, где пахнет плесенью и воском для принтера.

Мэригольд посмотрела ему прямо в глаза, – Правда?

– Даю тебе честное слово. Ты все еще будешь девственницей, когда покинешь эту комнату. Ты действительно ужасный человек. За последние четыре года ты помогла сделать несчастными огромное количество людей и, вероятно, даже не знаешь половины их имен. Ты сделала мою подругу настолько несчастной, что она уехала. Но ты все равно не заслуживаешь того, чтобы тебя в твой первый раз изнасиловали в подвале старшей школы. Помни это. Теперь мы будем друзьями. Какой друг мог бы так поступить с тобой?

Вопреки самой себе, Мэригольд прошептала: – Спасибо.

Тул протянул ей бумажную салфетку и снова погладил ее по волосам, – А теперь приведи себя в порядок. Иди в ванную, плесни себе на лицо холодной водой, а потом выйди и покажи мне свои сиськи, или я перетащу тебя через стол и сорву с тебя одежду.

Мэригольд выглядела потрясенной, – Я думала, ты хочешь быть моим другом.

Тул усмехнулся, – Думай об этом это как о грубой любви. Иди. Сейчас. Если ты не сможешь найти в своем сердце сил вернуться обратно, я пойму. Я слышал, что у Уильяма и Мэри есть замечательный курс для подготовки к поступлению в медицинский колледж.

Мэригольд была рада, что в этот час в здании больше никого нет. Даже уборщики разошлись по домам. Каким бы унизительным ни было это переживание, было бы еще хуже, если бы кто-нибудь увидел, как она вышла из подвала в слезах и с несчастным видом. Иногда образ важнее всего.

Она уставилась в зеркало. Ее длинные прямые волосы, ярко-русые даже при резком свете флуоресцентных ламп, были в полном беспорядке. Так же как и ее глаза, покрасневшие и запачканные тем небольшим количеством макияжа, что она нанесла. Только после того, как она причесалась и привела себя в порядок, она поняла, что, возможно, не в ее интересах будет выглядеть слишком хорошо для того, что произойдет дальше.

Она даже не думала о том, чтобы не возвращаться. Она слишком многим пожертвовала в погоне за Гарвардом, чтобы позволить ему ускользнуть. Это будет всего лишь еще одна жертва. Даже если бы Тул не пообещал, не насиловать ее, ей, вероятно, все равно пришлось бы вернуться. Держа в одной руке изящный золотой крестик, который она всегда носила, она произнесла безмолвную молитву, чтобы, в конце концов, все закончилось хорошо. Затем, расправив плечи, она вернулась, чтобы дать Тулу все, о чем он попросит.

Мэригольд закрыла дверь кабинета и встала так далеко от Тула, как только могла, оставаясь в комнате. Теперь он сидел за ее столом и наблюдал за ней.

– Хорошо, – сказала она, – Я покажу их тебе, но не трогай.

– Иди сюда, – сказал он. Уже согласившись на столь многое, она считала слишком глупым не подчиниться подобному требованию.

– Мы не ведем переговоров, – сказал Тул, – Если я захочу прикоснуться к ним, я прикоснусь к ним.

Мэриголбд кивнула. Она и не ожидала, что он последует ее просьбе.

Тул сидел и смотрел на Мэригольд, позволяя ей сделать следующий шаг. Сделав глубокий вдох, она стянула через голову школьную толстовку. Блузка, которую она носила под ней, была красновато-коричневой и слегка обнажала декольте. Она начала быстро расстегивать ее, сосредоточившись на том, что делала.

– Остановись, – сказал Тул. Мэригольд недовольно подняла голову, удерживая руки на четвертой пуговице.

– Смотри мне в глаза, пока делаешь это.

Мэригольд подчинилась, продолжая смотреть ему в глаза, и ища в глазах Тула хоть какие-то признаки раскаяния. Но там ничего не было. Она нашла в них лишь что-то очень опасное. Возможно, он и не собирался насиловать ее, но она явно была его добычей. Из необходимости она замедлила темп, и он слегка улыбнулся. Расстегнув последнюю пуговицу, Мэригольд сняла блузку с плеч, аккуратно сложила ее и положила на стол.

– А почему ты носишь спортивный бюстгальтер? – Спросил Тул.

Мэригольд покраснела до самых ушей. Даже ее грудь покраснела, – Пожалуйста, – прошептала она.

Теперь в глазах Тула мелькнула жалость, но она исчезла так быстро, что это можно было списать на воображение: – Ладно, – сказал он, – Не рассказывай. Просто сними.

Мэригольд кивнула, разрывая зрительный контакт. Обеими руками она стянула с себя спортивный бюстгальтер, и ее груди вырвались на свободу. Сама того не желая, она глубоко вздохнула, почувствовав, как ослабевает напряжение. Казалось, прошла целая вечность, но никто из них не произнес ни слова.

– Ну что ж, – сказал Тул, – Это настоящий сюрприз. Сомневаюсь, что тебе сильно удобно одеваться вот так.

Мэригольд держала свою голову опущенной и прикусила губу: – Я знаю. Извини.

Смех Тула был чистым и непринужденным: – Извинить? За что?

– Не издевайся надо мной, – почти прокричала она, – Я знаю, что они отвратительны. Но это именно то, о чем ты просил. Я не могу…

– Нет, нет, – он потянулся к ней, но она шарахнулась прочь.

– Подойди сюда. Сядь ко мне на колени, – под этим железным тоном послышалась сострадание, и она подчинилась, повернувшись и неуклюже усевшись на него. – Мэригольд, они… ты очень красивая… – сказал он, казалось, непроизвольно, потому что оборвал себя и добавил: – …физически. Кто тебе сказал, что они отвратительны?

– Никто, – воскликнула Мэригольд, – Но они такие большие словно … .. вымя. Я их ненавижу.

За ее спиной Тул усмехнулся, – Даже если бы они были как вымя, найдется множество мужчин, что найдут это привлекательным. Но это не так. Они твердые, круглые и красивые, – он скользнул по ее ребрам и сжал по одной груди в каждой руке. Она была слишком поражена, чтобы попытаться остановить его, – Это Эллиот сказал тебе, что они…

– Эллиот никогда их не видел, – прошептала она. Сейчас его руки гладили ее груди широкими кругами, как она делала это каждый вечер после целого дня, проведенного в тугом спортивном лифчике. Это не возбуждало, но все равно было приятно, словно интенсивный массаж: – Никто никогда их не видел.

– Для меня это большая честь, – усмехнулся Тул.

Мэригольд поняла, что прислонилась к нему спиной, и нахмурилась, но не отстранилась. – Ты свинья.

– Возможно, – кивнул Тул, – Но, все равно, для меня это честь.

– Пожалуйста, перестань их трогать.

– Не сейчас, – сухо ответил Тул, – Тебе это не нравится? Вряд ли им было комфортно находиться в таком тесном пространстве. Ты бы предпочла, чтобы я занялся чем-нибудь другим?

Прежде чем она успела ответить, с ее губ сорвался удовлетворенный вздох. Она напряглась и попыталась отстраниться, но поняла, что руки, которые удерживали ее, были на удивление мускулистыми. А помимо прочего, это еще и было приятно. Однажды она позволила Эллиоту дотронуться до ее груди через рубашку, но он сразу же направился к соскам, сдавливая их так, словно они были выключателями света, а он пытался имитировать эффект стробоскопа. Руки Тула были сильными, но нежными, они ласкали ее с нужным нажимом и не делали это слишком интенсивно. Это было далеко не так ужасно, как она ожидала. Она обнаружила, что несмотря ни на что расслабляется.

– Я спросил, не хочешь ли ты, чтобы я сделал что-нибудь еще?

– Нет, – рассеянно ответила Мэригольд, – Вот это очень приятно.

Она слегка напряглась, шокированная самой собой. Она не должна была наслаждаться этим, даже слегка. И уж конечно, ей не следовало признаваться в этом. Она откинула голову на плечо Тула и закрыла глаза, пытаясь представить, что эти руки принадлежат Эллиоту, ее будущему мужу. Но, по какой-то причине, изображение не желало сливаться, поэтому она просто очистила свой разум и не думала ни о чем вообще.

Когда кончики пальцев Тула наконец коснулись ее сосков, они были такими нежными и ненастойчивыми, что Мэригольд едва поняла, что он вообще это делает. С каждым движением он немного усиливал контакт, пока все ее тело не задрожало. Где-то далеко кто-то смущенно и громко застонал. Казалось, это будет продолжаться вечно. С ужасом Мэригольд поняла, что эти звуки исходят из ее собственного горла. Она испуганно вскрикнула и спрыгнула с колен Тула. Он отпустил ее. Она в бешенстве обернулась к нему. Он сидел там, повернувшись к ней лицом, его собственное лицо раскраснелось, дыхание было неглубоким, а на лице застыло непроницаемое выражение.

– Мы закончили с этим? – спросила Мэригольд, пытаясь унять дрожь в голосе.

Тул встал: – Нет. Не совсем, – наклонившись, он расстегнул ширинку. Освободившись, его член вырвался на свободу и выпрямился, – Это на твоей ответственности. Тебе придется что-то с этим сделать.

Глаза Мэригольд расширились, и она скрестила руки на груди: – И что именно я должна с этим сделать?

– Ты когда-нибудь делала минет?

– Нет, – решительно ответила она.

– Ну что ж, – усмехнулся Тул, – В данный момент это не займет много времени. Встань на колени, и я тебе все объясню.

– Но…

– Или, – сказал он, – Ты можешь просто выйти через вон ту дверь. Это твой выбор.

– Но… – Мэригольд не нужно было говорить, что она может уйти, но у этого будут последствия.

– Выбирай, скорее, – сказал он.

Она снова посмотрела ему в лицо, прося пощады. После того, что только что произошло между ними, он должен был испытывать к ней хоть какую-то нежность. Но если и так, то это никак не проявлялось. Она неохотно подошла к нему и опустилась на колени.

– Поцелуй его, – сказал он. Мэригольд вопросительно посмотрела на него, – Просто сделай это, – в приказном тоне сказал он.

Она нежно поцеловала его член. Его рука легла ей на затылок, – Целуй его так, как тебе нравится, – она принялась целовать его более энергично, – А теперь оближи его немного. Ох, да, это очень приятно, – его рука слегка надавила ей на затылок, – А теперь возьми его в рот и продолжай облизывать.

Мэригольд подчинилась. Она зашла так далеко и не собиралась сдаваться. Пытаясь найти удобный угол, она пару раз подавилась. С каждой секундой давление на ее затылок ослабевало.

– А теперь, – прорычал Тул, – Пососи его, только осторожно. И лижи его. Двигай головой вперед и назад, – она сделала так, как ей было сказано, и вскоре вошла в нужный ритм. Это продолжалось недолго, прежде чем он издал сдавленный, атавистический звук, наполняя ее рот и горло горьким, горячим семенем.

Мэригольд поперхнулась и закашляла, отступив назад. Член Тула вышел из ее рта, все еще извергая горячие сгустки семени. Оно попало ей на лицо, волосы, подбородок и потекло по лицу. Затем, так же внезапно, как и началось, все закончилось. Он со стоном откинулся на спинку стула. Она посмотрела на него снизу вверх, гадая, что же будет дальше.

– Иди сюда, – мягко сказал Тул, вытаскивая салфетки из коробки на ее столе. Он как можно быстрее обтер остывающую жидкость. – Пойди и приведи себя в порядок, – мягко сказал он, – Если она высохнет в твоих волосах, ты ни за что не сможешь ее оттереть.

Мэригольд сделала так, как ей было сказано, и снова натянула свою толстовку, под которой больше ничего не было. В уборной она смыла следы того, что только что произошло, горячей водой, затем снова наложила макияж и вернулась в офис. Тул все еще был там, он натянул штаны и сидел за принтером и заканчивал то, что собирался сделать вначале. Когда она вошла, он повернулся к ней лицом.

– Я уже почти закончил, – сказал он. – Тебя подвезти домой?

Если бы кто-то сейчас вошел в эту комнату, то он бы не смог найти ни единого намека на то, что только что произошло. Ни в поведении, ни в тоне Тула не было ничего, что указывало бы на то, что он был кем-то еще, кроме сотрудника газеты, делающего дружеское предложение.

Отчим Мэригольд велел ей вызвать такси и приехать на нем, если она задержится в школе после наступления темноты. Но такси понадобится не менее получаса, чтобы добраться сюда. В сравнении с тем, чтобы так долго оставаться в офисе наедине со своими мыслями, даже общество Тула Ромера было предпочтительнее, особенно если добавить к этому то, что было уже слишком поздно, чтобы кто-то увидел, как она садится в его машину. Мэригольд кивнула и услышала собственный голос: – Спасибо.

– Одевайся, – сказал Тул, – Я собираюсь выключить всю аппаратуру.

Мэригольд подобрала свою одежду, а Тул наблюдал за ней.

– Повернись, – сказала она.

– Что? – спросил Тул, прозвучав удивленно.

– Мне нужно переодеться, – сказала Мэригольд, – Повернись.

Тул выглядел так, словно готов был отказаться. Но вместо этого он со смешком повернулся к компьютеру. Мэригольд принялась быстро одеваться. Полностью одевшись, она поняла, что Тул смотрит на пустой экран компьютера и ждет.

– Ладно, – сказала Мэригольд, в последний раз поправляя одежду, – Я готова.