Не могу оторвать от тебя глаз

Однако было очевидно, что человек, который был дураком в глазах других и сумасшедшим в глазах Лу Синчжи, не слышал голосов вокруг себя и не видел, что на него смотрело так много людей. Его взгляд был прикован к тому месту, где стояла Цзян Яо. Поскольку он был прижат к земле и не мог подняться, то мог только махать руками в том направлении и ухмыляться.

— Дорогая, пойдем домой! Пойдем домой!

В тот момент, когда Лу Синчжи думал о том, чтобы вызвать полицию, чтобы избавиться от этого сумасшедшего, к ним издалека подбежала старушка, которую он видел на вокзале. Вероятно, она услышала, что ее сына избили, и бежала всю дорогу; женщина плакала и ругалась на ходу.

Когда она оказалась прямо перед Лу Синчжи, то взглянула на него и узнала. Ее ругань резко прекратилась, и она быстро сменила тон на мольбу о пощаде.

— Простите меня, простите. Мой сын — дурак. Он принял вашу жену за кого-то другого. И сделал это не нарочно.

Как только старуха увидела Лу Синчжи, она вспомнила, как ее прогнали с вокзала. Женщина также догадалась, что причина внезапной вспышки ее сына в том, что он увидел жену того человека. Он принял эту девушку за свою жену, которая уехала Бог знает куда.

Хотя старуха и злилась, что эта женщина могла заставить ее послушного сына сойти с ума, как только появлялась, она также знала, что обычные люди не могли позволить себе оскорбить такого влиятельного человека. В последний раз, когда это случилось, они даже не смогли остаться у входа на вокзал. Если они снова оскорбят эту пару, она боялась, что не сможет остаться в стране.

Женщина полагалась на свой ларек, чтобы содержать сына. Если бы ее выгнали обратно в деревню, то она не смогла бы содержать себя и сына.

— Ладно, забудь об этом. Я думаю, что Цзян Яо тоже в порядке, — Лу Юйцин, увидев измученное лицо старухи, не выдержала и открыла рот, чтобы убедить Лу Синчжи. Она подумала, что старухе на вид около шестидесяти лет; матери было нелегко привести сумасшедшего сорокалетнего сына в холодный день в уездную лавку, чтобы заработать немного денег.

— Сестра, мне кажется, что невестка очень напугана, — Лу Сяосяо надулась. — Она действовала быстро, но трудно сказать, когда этот человек снова сойдет с ума. А если он причинит вред кому-нибудь еще? Лучше запереть его дома.

Лу Сяосяо повернулся к Лу Синчжи и спросила:

— Брат, ты так не думаешь?

Лу Синчжи хотел отправить мужчину в городскую психиатрическую больницу, но не похоже, чтобы старуха могла себе это позволить, так что этот метод не сработает. Однако после того, как он дважды напугал Цзян Яо, мужчина не мог спокойно оставить это дело.

Что если Цзян Яо в следующий раз встретит его в деревне одна, когда никого не будет рядом?

Поэтому, услышав слова Лу Сяосяо, Лу Синчжи задумался на несколько секунд, кивнул и сказал:

— В будущем не выводите своего сына, иначе и сами не выходите.

Сказав это, Лу Синчжи убрал ногу. Старуха также действовала быстро. Как только Лу Синчжи убрал ногу, она тут же схватила своего сына, который уже собирался встать и снова погнаться за Цзян Яо.

Хотя женщина была старой, она была человеком, который много работал. Потребовалось много усилий, но ей удалось подавить сына, который был в самом расцвете сил, и не позволила ему погнаться за Цзян Яо.

Лу Синчжи держал в руке апельсины и призывал Лу Сяосяо и Лу Юйцин поспешить к его жене, которая была недалеко. Он спросил ее:

— Тебе страшно?

— Я в порядке, все хорошо. Просто мне кажется, что постоянно встречаю сумасшедших людей, — сказала Цзян Яо, покачав головой.

— Невестка, съешь апельсин, чтобы успокоить нервы!

Лу Сяосяо взяла апельсин из пакета в руке Лу Синчжи и очистила его от кожуры, после чего отдала половину апельсина Цзян Яо.

— Он очень сладкий. Если бы не я, мы бы этого не съели.