Наруто: Я могу достичь максимального уровня одним щелчком мыши!

Глава 412. Вот что значит самоунижение

Негромкие слова прозвучали с необъяснимым оттенком угрозы, и атмосфера мгновенно накалилась.

Когда Первый Хокаге занял решительную позицию, выражения лиц всех присутствующих слегка изменились.

Если бы Бог Шиноби во всей своей красе стал их союзником, они бы, возможно, и обрадовались.

Однако сейчас и у Мадары, и у Хаширамы оставалось лишь сорок процентов от их былой мощи.

Возможно, даже тощий верблюд больше лошади!

Но Шинъю Учиха не был тем, кого можно назвать «бумажным тигром».

Он с легкостью уничтожил сто тысяч искусственных Белых Зецу. Если вся эта группа нападёт на него, им хватит и этого зрелища.

Смутные мысли промелькнули в головах всех присутствующих, и их взгляды обратились на Третьего Хокаге.

Если бы они не стали свидетелями уничтожения ста тысяч Белых Зецу, у них, возможно, и хватило бы смелости противостоять Шинъю.

Но увиденное недвусмысленно дало понять — он не шутит.

Никто не хочет умирать в заведомо проигранном бою.

— Хмф, кучка тряпок! — фыркнул Мадара Учиха. — В прошлый раз, когда меня призывал этот мальчишка, я обладал восьмьюдесятью процентами силы. Я же говорил, что не буду с ним драться, пока у меня не будет всей моей мощи!

Сказав это, Мадара Учиха холодно посмотрел на Шинъю, а затем отошел в сторону и сел, скрестив ноги.

Было очевидно, что он решил не вмешиваться.

В конце концов, его и так несколько раз унизили, Мадара Учиха больше не мог этого выносить.

Не говоря уже о том, чтобы открыто пойти на верную смерть.

Это было бы равносильно самоунижению!

Увидев это, люди, и так напуганные, почувствовали, как чаша их терпения переполняется.

— Хмф, мы и не рассчитывали на помощь клана Учиха, — вдруг подал голос Тобирама Сенджу.

Взглянув на Шинъю, он мгновенно исчез, словно призрак.

Появившись вновь, Тобирама уже стоял позади Шинъю.

Резко взмахнув правой рукой, он показал взрывную печать.

Без лишних движений он атаковал ею Шинъю.

Эта внезапная атака потрясла всех.

Люди увидели лишь размытое пятно — скорость техники телесного мерцания Тобирамы Сенджу была слишком высока.

И это при том, что сейчас он обладал лишь сорока процентами своей силы.

На пике своего могущества он был бы поистине божественно быстр!

— Не стоит недооценивать их, даже если у них лишь сорок процентов силы. Силу легенд не описать словами, — произнес Ооноки с серьезным выражением лица.

— Мы тоже присоединяемся к атаке! — раздались решительные возгласы.

Однако Шинъю, глядя на разгневанного Тобираму Сенджу, лишь ухмыльнулся и произнес:

— Так вот как ты решил противостоять Эдо Тенсей? Взрывными печатями с обратным призывом?

— Ты знал об этом? — выражение лица Тобирамы Сенджу резко изменилось.

Когда-то он разработал технику Воскрешения Нечестивого Мира. Но из-за негуманного жертвоприношения, необходимого для её использования, и нарушения покоя умерших, Хаширама Сенджу приказал уничтожить эту технику.

Однако Тобирама Сенджу не мог просто так отказаться от своего детища, да еще и такого необычного.

Он придумал благовидный предлог, объявив её запретной и запечатав. А затем разработал технику взаимной активации взрывных печатей, которая, по его мнению, могла противостоять Воскрешению Нечестивого Мира.

Все это для того, чтобы потомки помнили о величии Тобирамы Сенджу.

Глядя на Шинъю, который с легкостью разгадал его секретную технику и даже не придал этому значения, Тобирама помрачнел. Он сложил печати.

— Взрыв! — рявкнул он.

Как только это слово сорвалось с его губ, взрывные печати, прикрепленные к телу Шинъю, мгновенно вспыхнули.

В то же время Тобирама Сенджу исчез, словно призрак.

Два дзюцу, выполненные практически одновременно, поразили всех.

БУМ!

Оглушительный взрыв прогремел первым, и волна обжигающей энергии хлынула во все стороны.

Лица присутствующих исказились от ужаса, когда в эпицентре взрыва начали появляться все новые и новые взрывные печати.

И они тоже взрывались.

Этот непрерывный цикл создал плотный шторм из взрывов, поглотивший Шинъю и все в радиусе десятков метров.

Всё, чего касалась ударная волна, разлеталось в клочья.

Наблюдая за вздымающимся в небо столбом огня, все присутствующие затаили дыхание.

Кто-то не сдержался и прошептал в изумлении:

— Вот это мощь Второго Хокаге! Использовать взрывные печати с такой силой… Он определенно лучший в этом!

— Эта техника не только обладает невероятной мощью, но и использует технику обратного призыва, чтобы многократно усилить атаку. Боюсь, даже Каге не смог бы выйти из такой атаки без единой царапины.

Толпа заволновалась. В их понимании взрывные печати были средством для отвлечения внимания противника, в лучшем случае — для нанесения легких ранений.

Но такая мощь… Такое им и в голову не приходило!

Ооноки, готовившийся присоединиться к атаке, холодно фыркнул:

— Не забывайте, что этот Тобирама Сенджу — мастер ниндзюцу Листа. Вам, юнцам, не понять его способностей.

Однако не успел он договорить, как издалека донесся голос, заставивший всех напрячься.

— Скучно, — презрительно бросил Мадара Учиха, приоткрыв один глаз. — Если бы его можно было победить одним дзюцу, нас бы не призывали сюда снова и снова. Хаширама, твой брат всё такой же наивный. Эта безрассудная атака лишь опозорит его.

— Ты! — лицо Тобирамы Сенджу помрачнело, а в глазах мелькнула ярость.

Однако он не успел ничего сказать, как раздался громовой голос Хаширамы Сенджу.

— Осторожно!

— Стихия Дерева: Техника Тысячи Рук! — крикнул Хаширама Сенджу, складывая печати. Два древесных корня вырвались из-под земли, словно извивающиеся драконы, и молниеносно обвили талию Тобирамы.

Тобирама Сенджу опешил, но времени на раздумья не было — позади него возникла мощная пространственная рябь.

Словно призрак, за его спиной возникла фигура.

Взмах руки — и вспышка.

На глазах у всех сверкнула молния. Отрезанная рука Тобирамы взлетела в воздух. Крови не было, но зрелище всё равно заставило всех содрогнуться.

Перед ними был один из легендарных шиноби Листа.

Мастер взрывных печатей.

И если бы не помощь Хаширамы Сенджу…

Он бы лишился не руки, а головы.

И в этот момент все, наконец, поняли, что Мадара Учиха имел в виду под «самоунижением».