Наруто: Я могу достичь максимального уровня одним щелчком мыши!

Глава 405. Жёлтая Вспышка бессилен

— Кушина! — эти торопливые слова, произнесённые Минато Намиказе, ещё долго не могли раствориться в воздухе, витая по всему шатру.

Пронзительный взгляд Минато был прикован к Кушине Узумаки, словно он отчаянно жаждал её одобрения.

Он напоминал пёсика, который, сделав что-то хорошее, ждёт похвалы от хозяина.

Однако слова, долетевшие до его ушей, заставили его на миг окаменеть.

— Нет, то, что ты сделал, ты сделал ради себя, — резко ответила Кушина Узумаки. — Шинъю, уходя, взял с тебя обещание, что ты не будешь иметь никаких дел с Черным Зецу! — прокричала Кушина. — Он также сказал мне, что не даст мне умереть, поэтому тебе не нужно было искать никаких оправданий. И этот твой дурацкий свиток мне тоже не нужен!

После этих слов в воздухе повисла тяжёлая, давящая тишина.

Лицо Минато Намиказе застыло каменной маской, пальцы, сжимавшие свиток, побелели, а по лицу пробежала гримаса ярости.

— Шинъю, опять этот Шинъю, с тех пор как ты впервые встретила его, ты только о нём и говоришь! — прорычал Минато. — Если он тебе так нравится, можешь бежать к нему, становиться нукенином, и мне не придётся больше так ради тебя стараться!

Произнося эти слова, Минато резко развернул свиток.

Минато пробежался глазами по странным печатям, иероглифы мелькали перед его глазами с невероятной скоростью.

Для такого известного гения, как Минато, просмотреть все техники в этом свитке было делом нескольких секунд.

Как только последняя печать отпечаталась в его памяти, руки Минато Намиказе пришли в движение.

Столь неожиданный поворот событий застал Кушину врасплох.

Конечно, у неё были способы разрушить барьер, вот только на это требовалось время.

Однако скорость, с которой Минато Намиказе складывал печати, была гораздо выше, чем скорость, с которой она могла разрушить барьер.

Сложив последнюю печать, Минато Намиказе прокричал с искажённым от ярости лицом:

— Всё, что я делал, — я делал ради тебя!

— Техника Печати: Запечатывание Иллюзорного Дракона!

Бам!

Как только Минато ударил ладонью по свитку, таинственные печати засияли, и в воздух взмыл призрачный дракон.

В следующее мгновение, прежде чем Кушина Узумаки успела что-либо понять, он влетел в её тело.

От неожиданности глаза Кушины Узумаки расширились, она почувствовала, как связь между ней и Девятихвостым, запечатанным внутри неё, стала крепче.

Раньше их отношения напоминали принцип «два медведя в одной берлоге».

Девятихвостый был всего лишь её сожителем, а она — хозяйкой, хранящей ключи от их общего жилища.

Однако эта странная техника запечатывания, войдя в её тело, мгновенно укрепила их слабую связь.

По ощущениям это напоминало внезапно открывшиеся меридианы.

— Эй, девчонка, что происходит, почему я не могу контролировать свою чакру? Ты что, нарушила наш договор? — в тёмном пространстве сознания Кушины открылись глаза Девятихвостого, а его голос сотряс пространство сознания подобно грому.

Однако эта вспышка ауры быстро изменила пространство сознания.

Ярко-зелёные печати, похожие на кровеносные сосуды, пронзили тело Девятихвостого, жадно поглощая его чакру и направляя её в тело Кушины Узумаки.

Ощущая, как быстро растёт и раздувается её чакра, Кушина скривилась от ужаса.

— Девчонка, что, чёрт возьми, происходит? Если ты мне не объяснишь, пеняй на себя! — проревел Девятихвостый, чувствуя, как его чакру пожирают, словно кит, заглатывающий криль.

С подобным Девятихвостому сталкиваться ещё не доводилось.

В конце концов, у Джинчуурики было только два способа получить силу Хвостатого Зверя.

Первый — снять печать, позволив силе вырваться наружу, и, используя эрозию чакры Хвостатого Зверя, получить желаемый эффект.

Можно сказать, что это самый распространённый способ использования чакры Хвостатого Зверя среди Джинчуурики.

Второй — подобно Киллеру Би, добиться признания Хвостатого Зверя и стать совершенным Джинчуурики.

Вот только Кушина Узумаки и Девятихвостый явно не достигли такого уровня взаимопонимания.

— В меня только что насильно внедрили печать, я и сама пока не разобралась, что это такое, успокойся, наш договор всё ещё в силе, — торопливо объяснила Кушина Узумаки. — Пожалуйста, предоставь это мне, я всё тебе объясню.

Выслушав её, Девятихвостый, чьи глаза пылали кроваво-красным пламенем, немного успокоился, и его чакра вернулась в его тело. Закрыв свои зловещие глаза, он произнёс:

— Ладно, так уж и быть, поверю тебе на слово. Но только не забывай о том, о чём я тебя вчера предупреждал, не впутывай меня в свои проблемы.

Как только слова Девятихвостого, эхом разносившиеся по пространству сознания, стихли, а его фигура исчезла, Кушина Узумаки облегчённо вздохнула.

Вспоминая о том, почему Девятихвостый связался с ней вчера, Кушина почувствовала, как её сердце заколотилось в груди.

Судя по словам Девятихвостого, на мгновение ему показалось, будто его схватили.

А потом было странное чувство наложения, будто в мире появился ещё один он.

Если рассуждать логически, то первым, о чём подумал Девятихвостый, был не Черный Зецу, а Шинъю Учиха.

Именно по этой причине он и заключил сделку с Кушиной Узумаки.

— Кушина, как ты себя чувствуешь, тебе стало легче контролировать Девятихвостого? — спросил Минато Намиказе, глядя на открывшую глаза Кушину Узумаки, и поспешил к ней.

Но не успел Минато Намиказе и приблизиться, как получил звонкую пощёчину.

Глядя на стремительно приближающуюся ладонь…

…Минато Намиказе застыл на месте от неожиданности.

Перед этой внезапно прилетевшей пощёчиной Жёлтая Вспышка Конохи оказался бессилен.

Хлёсткий звук пощёчины, подобно грому, прокатился по шатру, а жгучая боль привела Минато Намиказе в чувство.

Инстинктивно прикрыв лицо, он взволнованно спросил:

— Кушина, ты меня ударила?!

— Подумаешь, ударила, я тебя ещё и пну! — прорычала Кушина, её красные волосы встали дыбом, и не зря её прозвали Красным Перцем Конохи.

Напрягая мышцы, она пнула Минато Намиказе ногой.

— Кто тебе позволил использовать на мне эту свою технику запечатывания?! Быстро сними её, иначе я тебя убью! Ещё уворачиваться вздумал, я тебя сегодня точно прикончу!

Громкие крики эхом разносились по шатру.

Двое Анбу, охранявших вход в шатёр на почтительном расстоянии, многозначительно переглянулись, на их лицах застыло выражение «ну мы же говорили».

Не говоря ни слова, они без малейших колебаний сделали ещё пару шагов назад.

«Первая брачная ночь — на вес золота».

По крайней мере, всё, что происходило в шатре, они считали именно этим.