Наруто: Я дядя Саске

-Над Северным морем-

Саске и его дядя сидели на спине совы Гуре, проносящейся сквозь облака.

– Ладно, ладно, не надо на меня так смотреть, – беспомощно сказал Кайто, – Сейчас тебя больше всего интересует Мангекё Шаринган, верно?

Саске молча кивнул, нахмурив брови.

Кайто придвинулся к Саске, прикрывая его от ветра, и спросил: – А ты никогда не задумывался о том, что у наших Учиха и Хьюга, кланов, владеющих додзюцу, есть особый Кеккей Генкай, кардинально отличающийся от других типов, таких как Высвобождение льда или Высвобождение магнетики?»

Глаза Саске засияли, и он ответил: – Кеккей-генкай ниндзюцу сочетает в себе две разные природы чакры, а Шаринган и Бьякуган это мутации органов тела.

– Ты прав, – подтвердил Кайто.

– Все телесные Кеккей Генкай восходят к генетическому наследию Кагуя Ōоцуцуки, а ниндзюцу были созданы предками кланов, синтезировавшими разные природы чакры

Саске удивленно спросил: – Клан Хьюга тоже произошел от Мудреца Шести Путей?

Не от Мудреца Шести Путей, но Хьюга потомки его брата, Хамуры Ооцуцуки, оставшегося в мире ниндзя, – пояснил Кайто.

– Кроме уже известных Учиха, Хьюга, Сенджу и Узумаки, в мире ниндзя есть и другие телесные Кеккей Генкай. Хотя их точное происхождение утеряно, все они в той или иной степени сохранили гены, идущие от Кагуи Ооцуцуки.

– И что? – озадаченно спросил Саске, – А как это связано с активацией Мангекё Шарингана?

– Все просто, – усмехнулся Кайто.

– Поскольку речь идет об эволюции органов тела, эта сила, унаследованная через кровь, не обязательно должна управляться чакрой. Развитие Шарингана пропорционально росту чакры Учихи. Пока человек может увеличивать количество и качество своей чакры, Шаринган будет развиваться естественным образом. К сожалению, у Учиха не было безопасного метода роста чакры. Опыт долгих войн заставил всех поверить, что для эволюции Шарингана необходимы сильные эмоциональные стимулы любви и ненависти. На самом деле это очень рискованный путь. Даже если Мангекё Шаринган принудительно активируется в момент сильного эмоционального стимула, чакра пользователя не увеличивается, что делает силу Мангекё Шарингана невозобновляемой. Последующее использование додзюцу насильственно расходует незаменимую чакру додзюцу, повреждая основу. Это может привести только к одному исходу.

В заключение Кайто сказал: – Когда сила Мангекё Шарингана будет исчерпана, его обладатель потеряет зрение.

– Глаза Итачи… – Выражение лица Саске было сложным.

– А, Итачи в плохом состоянии, – не стал скрывать Кайто.

– Это не просто проблема чакры додзюцу. Его природная физическая конституция не так хороша, как у тебя, а насильственная активация Мангекё Шарингана и вовсе отнимает у него жизненные силы.

Погладив Саске по голове, Кайто продолжил: – Но в ближайшей перспективе особых проблем не возникнет. Что же касается того, убивать его или лечить в конце концов, я оставлю решение за тобой. Я больше не буду вмешиваться.

Тем временем, Кисаме уже доставил Итачи в город и поселился в гостинице.

Из-за того, что его чакра была полностью поглощена дзюцу Кайто во время их противостояния, Итачи практически утратил способность сражаться и мог лишь медленно восстанавливаться за счет отдыха. Однако он не смел сомкнуть глаз, чтобы уснуть.

В этот момент ему снился необычный сон, в котором перед ним возникали лица всех членов клана, включая родителей, и смотрели на него полными негодования глазами.

Очнувшись от кошмара, он понял, что это тоже урок от Кайто. Лежа на татами, Итачи смотрел в потолок налитыми кровью глазами и самозабвенно хихикал.

Он не стал бы питать ненависть из-за таких уроков. С того дня, как его руки окрасились кровью его клана и родителей, он стал непростительным человеком. Он никогда не жалел об этом.

Однако, будучи вынужденным несколько раз пережить свою жизнь во время противостояния додзюцу, даже такой решительный человек, как он, не мог не дрогнуть.

То ли для того, чтобы освободиться от додзюцу, то ли для того, чтобы проверить свои собственные мысли, он действительно пытался избавиться от судьбы, которая уже прошла в последующих реинкарнациях.

К сожалению, все попытки не увенчались успехом. Как бы он ни старался, Коноха и Учиха никогда не могли быть удовлетворены. И только исчерпав запас чакры, он смог сбежать.

Что бы вы сделали на его месте?

Итачи вспомнил, как Кайто критиковал его за то, что он действует только в соответствии с собственными желаниями.

Сможет ли он найти идеальное решение, или все закончится проигрышем Конохи?

– Итачи-сан, вы в порядке? – спросил Кисаме, сидевший у стены неподалеку, увидев состояние Итачи.

– Я в порядке, – спокойно ответил Итачи, – пока я достаточно восстановился, чтобы активировать Шаринган.

Хотя активация Шарингана могла и не пригодиться. Сейчас ему нужна была чакра, чтобы открыть Шаринган, а затем попытаться снять дзюцу, оставленное Кайто, по скольку дзюцу Кайто мешало ему восстанавливать чакру через сон.

Впрочем, объяснять все это Кисаме не было необходимости.

Увидев ничего не выражающее лицо Итачи, Кисаме оскалился в зубастой ухмылке и ответил: – Приятно слышать.

После этого, оба легли с закрытыми глазами, и в комнате воцарилась тишина.

На подземной базе в северной части Страны Мороза.

– Еще один Мангекё Шаринган появился, да? Когда же появился этот Учиха Кайто? – Мужчина в маске со спиральным узором со злостью спросил у стоящих перед ним Черного Зецу и Белого Зецу: – Почему мне не сообщили об этом раньше?

– Не сердись, Тоби, – рассмеялся Белый Зецу, – мы просто решили использовать Итачи, чтобы проверить силу Кайто, не ожидая, что Итачи будет так легко побежден его Мангекё Шаринганом

– Не волнуйся, Тоби. Учиха Кайто уже покинул этот континент. Если он появится позже и повлияет на наш план, пусть с ним разбирается Нагато, – добавил Черный Зецу.

– В отличие от твоего особого Мангекё Шарингана, его глаза, по моим наблюдениям, больше основаны на иллюзиях и не представляют угрозы для Риннеган. После того, как Нагато исчерпает все свои жизненные силы, все будет зависеть от тебя, Тоби.

– Оставим пока это, и не забывай немедленно сообщать мне, если появятся какие-либо новости, Зецу, – голос Учихи Мадары, называющего себя Тоби, стал холоднее, – И помни, зови меня Мадарой.

– Да, Господин Мадара, – охотно отозвался Белый Зецу.

Перед Учихой Мадарой возник пространственный вихрь, он бросил последний взгляд на Черного Зецу, а затем исчез из поля зрения.