Голубое ядро

Проживший своё первое тысячелетие перестаёт считать свои года. Приблизительно в то же время он понимает, что глупо ожидать от смертных постоянства и надёжности, от трепетно хранимых планов — исполниться, от проблем — решиться, если от них сбегать. Анса же так и не освоила ни один из этих навыков.

Вспыльчивость была для неё давней проблемой, хотя проблемой как таковой являлась всё-таки давно. С тех пор как она обрела возможность сравнять с землёй город-другой, когда её кто-либо оскорбит, почти все уходили с её пути, чтобы это предотвратить. Или же сходили со своего собственного, дабы не иметь с ней дел в принципе, что это её более-менее устраивало. В этот раз она оказалась самой настоящей проблемой, вбившей клин между ней и тем, у кого находилось то, что ей было нужно. Она не раз создавала себе проблемы, действуя необдуманно, но никогда прежде это не ставило под угрозу саму её жизнь. Самолюбие — явление тождественное обладанию статуса Силы, и ею она пробыла уже очень долгое время. 

Она сравнительно рано совершила прорыв и стала Силой, выйдя за границу, оставленную для её расы богами, а по ту сторону её ожидала первородная мана. Коренным образом степень её угрозы и силы это не поменяло, ведь драконы постоянно испытывают необходимость в мане, ну и как же без жажды ценностей. Эти самые ценности не простаивали без дела вообще, разумеется. Направление течения маны, защита от других могущественных сущностей, занятие различными хобби, которыми заниматься могут лишь прожившие долгую жизнь и обладающие огромными познаниями, — для всего этого требовались ресурсы.

К тому же от вида огромного бассейна золота глаз радовался.

В те дни она ещё была глупа и свободно вступала в Договора, с жадностью поглощая получаемую из них выгоду и обращая сравнительно мало внимания на путы и обязанности, которые те на неё накладывали. Каждый Договор побуждал её воздействовать на мир на условиях кого-то другого, плавно оставляя на ней метку угрозы или возможности. Репутация нависла пеленой над ней, заключавшей сделки с глупыми людьми, приходящими к ней в поисках того, чего, по их мнению, они желали. 

Один отдал десять лет жизни, чтобы воссесть на престол; другой полвека спустя предложил благословление бога, защищавшего его семью, в обмен всё на тот же самый престол. Женщина предложила свой родовой навык в обмен на молодость, другая — свою молодость в обмен на силу. Хоть и дракон, но она не была бессмертна — пока что, и несколько лет жизни были её любимейшим приобретением.

Как ни странно, таким образом она добилась лишь того, что прожила достаточно, пока за ней пришёл пятиранговый Классер с обидой и специальным оружием для убийства драконов. Это поубавило её спесь и, после того как она переселилась на подходяще далёкий континент, стал той причиной, почему с тех пор она всегда с осторожностью подходила к заключению Договоров и другим Силам.

До недавнего момента, когда она повела себя как полная дура. Ну конечно от истощения можно избавиться через Договор. Конечно в это будет вовлечена Сила. Конечно, именно с ней она имела дело, ведь что ещё может создавать такие чистые потоки маны? Ей должно было быть известно лучше любого другого, при её предполагаемом мастерстве маны, что даже обычное подземелье не в состоянии провернуть ничего подобного.

Впервые за свою долгую жизнь она размышляла о заключении Договора с другой Силой.

Несомненно, это была плохая идея. Даже если просящий в самом деле желал того, что получит, цена за это будет велика. Договоры — безмерно могущественные явления, скорее живые, чем нет; растущие и набирающие силу за счёт потенциалов, которые поглощают. Достаточно могущественный Договор мог самих богов заставить поперхнуться, погрузив весь мир в состояние, при котором сам договор будет разорван или завершён. Для восполнения её истощения такая сила вполне могла подойти.

Она призвала свой статус и пристально на него уставилась. Два очка. Всего два очка отделяли её от смерти и кое-чего хуже смерти, и, несмотря на всю силу в её распоряжении, по сути она была слишком слаба, чтобы поднять свой лимит. Или, может быть, слишком сильна. Насколько ей придётся поднять его теперь, чтобы выхватить хоть что-нибудь из рук огромного истощения, всасывающегося в её душу? Как ей сделать это безопасно?

В её молодости был всего один-единственный источник истощения, легко избегаемый, если только речь идёт не о ком-нибудь совсем безрассудном. Такой она не была, у неё имелась лишь лёгкая беспечность. Теперь же крупицы истощения находятся в глубинах маны мира и выплывают наружу с целью выжечь эссенцию жизни неосторожных или неудачливых. Великие подземелья уже все были заражены им. Короли-маги каким-то образом сумели обратить его в оружие при помощи своих порабощённых подземелий — оскорбление, которое она всей душой желала исправить, но не могла. Теперь нет. Пока нет.

Она понимала, почему оказалась так расстроена. Отчасти это был просто шок. Она прожила уже множество веков с барьером из этих двух очков, скрывалась под горами от всех и вся, просто чтобы вернуть свои потерянные характеристики: её здоровье, выносливость и мана отказывались восстанавливаться после полученной взбучки.

Частично же дело было в уязвлённой гордости. Её великолепный план по избавлению от источника истощения привёл лишь к тому, что она стала калекой телом и душой, была вынуждена скрыться на далёкой стороне планеты. Но тут эта только рождённая Сила просто так наткнулась на способ даровать невосприимчивость к истощению и использовала его на какой-то безуровневой смертной, которая, она была уверена, обладала определёнными достоинствами, однако была ничем перед лицом того, что перед ней уготовит мир.

Зависть? Как могла она не завидовать, когда простая смертная получила дар, за который Анса была бы готова заплатить практически любую цену? Ей так сильно хотелось просто протянуть руку и выхватить это. Призвать свою силу и потребовать, как и сделала бы в давние времена.

Она не могла. И дело не в том, что она была не так сильна, как прежде, поскольку она ни каплю не сомневалась: если этому Блю хватит глупости напасть на неё, она сможет разорвать в клочья. Не в том, что он тоже являлся Силой, хотя этого было достаточно для того, чтобы заставить её задуматься, каким бы хрупким тот ни казался. А в том, что это лекарство от истощения ей было нужно настольно сильно, что она не могла позволить себе ни малейшего риска.

Было необходимо доверие.

Доверие, не прошла ли уже вечность с тех пор, как оно было ей нужно? Даже во время, предшествующее её одинокому побегу, закончившемуся в итоге под этой горой, необходимость в помощи она испытывала довольно давно, ведь из-за её огромной силы единственными, кто к ней приходил, являлись лишь те, кому было что-то нужно от неё. Не лучшая основа для доверия, в чём даже имелась некая ирония, которая ей совсем не казалась забавной.

Анса встала и начала расхаживать по своей пещере, какой бы маленькой и жалкой та ни была. Когда-то у неё были убежища, занимавшие целые горы, города — в зависимости от прихоти, но, когда она добралась до этого места, у неё не осталось в запасе ни выносливости, ни маны. У неё до сих пор их не было, учитывая её регенерацию, с которой, без расходования оставшихся резервов, возможными оставались всего несколько часов умеренной физической активности в день.

Если так подумать, подаренное ей от Блю жилище было интересно. Он не мог этого знать, однако оно оказалась сделано до точности таким образом, чтобы апеллировать к тщеславию и гордыне, которые мало кто бы для неё угадал. Ей было больно это признавать, однако многих из её младших сородичей полностью удовлетворяли естественные пещеры, однако её — точно нет. Предложение такого рода мог сделать либо кто-то очень удачливый, либо очень наблюдательный. Или Сила со сверхъестественной проницательностью.

Если Блю такой проницательностью обладал, тем больше причин встретиться с ним на более благоприятных и честных условиях. Ей будет нужно встретиться с ним на равных, чего она не делала… в общем, очень долгое время. Для этого придётся обратиться к её старым воспоминаниям, задолго до текущего кризиса.

Она закрыла глаза, ища правду и честность, пересматривая давние и хорошо организованные воспоминания, чтобы снова их пережить. Как оказалось, те не были зарыты так глубоко, как она думала, и тут же вышли на передний план, засияв для неё чётко и ясно.

В те дни на небе была лишь одна луна, бледая висевшая на послеполуденном своде; тогда Анса летела в сторону месы. Благодаря восходящим потокам воздуха приземление вышло задачей спокойной, лёгкой: она с расправленными крыльями пропарила вниз, нацелившись на простую деревянную хижину, расположенную почти что у самого края месы.

Полуволк, рубавший дрова прямо снаружи, посмотрел в сторону хруста, с которым на сухую траву опустились её лапы, и повернулся к ней с поклоном:

— Миледи дракон, — сказал он.

— Какой странный способ приветствовать своего сообщника в преступлении. Или, по крайней мере, сообщника в чём-то. — Она наклонила голову, глядя на него, и присела на бёдра, по-кошачьи обернув хвост вокруг передних лап. — Насколько могу судить, воспламенение всего и вся большинству смертных не по душе.

— Это ты сделала? Я просил просто создать им трудности.

— Ты просил дракона, — сказала она, протягивая последнее слово. — Чего ты ещё от меня ожидал, что я буду скрести дверь посреди ночи?

— Я надеялся на огонь, — признал он. — Но, подумал, будет слишком дерзко сразу предложить.

Она щёлкнула хвостом, взмахнув в сторону далёкой дымки, поднимающейся в воздух:

— Ну, вот тебе и оно.

— И? — Он вытер лоб своей футболкой, оставив топор на месте, а сам направившись к стулу перед хижиной.

— Лучше некоторых, — рассудительно произнесла она. — Они приготовились к чему-то, хотя не ко мне. У них было большое полое бревно и палка для поднятия тревоги — уже шаг вперёд. Колокол подошёл бы лучше, но ваши ещё не освоили сотворение заклинаний на таком уровне.

— Некоторые из нас только одно-два поколения назад осознали, что мы лучше животных, — парировал он, откинувшись на стуле. — Мы лишь недавно в игре цивилизаций, поэтому хотелось бы попросить не дразнить меня всеми теми вещами, которыми я не могу обладать. — Он бросил намекающий взгляд на каменную верхушку оставленного им топора.

— Если бы я так не делала, ты бы не просил меня ходить раздражать твоих сородичей, — указала Анса, рассматривая коготь. — Кстати говоря, теперь твоя очередь, шаман.

Шаман Игас рассмеялся, занеся вверх руки:

— Я бы и не подумал нарушать своё слово! Неужели ты мне не доверяешь?

— Я знаю тебя, — с издёвкой прорычала Анса, на что Игас только рассмеялся ещё сильнее.

— Да-да, но я обманываю легковерную молодёжь!

— Для дракона я далеко не взрослая, — лукаво ответила она.

— Ах, но явно не легковерна!

— …Когда ты так говоришь, у меня появляется желание пересчитать мои когти, а то мало ли.

— Драконьи когти действительно очень хороший ингредиент… — Он уловил её взгляд и поднял руки: — Шутка, шутка. Ну ладно, сейчас покажу, дай мне только минутку. — Шаман вылез из стула и умостился на земле, скрестив ноги.

Причина, почему он привлёк её интерес, было то, что он был шаманом, а не [Шаманом]. Либо он отказался от своего класса, либо вовсе не получал выбора. Всё-таки племена полулюдей были всё ещё новы для этого мира, и оставалась вероятность, что мир не совсем привык к ним. И тем не менее… он мог использовать ману. И не какие-то детские шалости, предшествовавшие формированию класса: у него имелся собственный своеобразный стиль.

Один-два раза к ней уже рвались исследователи магии, но она была очень молодым драконом, поэтому не имела готового ответа для магов и иже с ними. Если она захочет проделать то же самое, ей придётся обратиться к близости, при условии что она сможет отыскать мана-источник с этой близостью, и пройти через прорыв расы. Не то занятие, тратить время на что она могла себе позволить, даже если бы это было возможно, учитывая уже сидящих на её хвосте хищников. У Игаса, с другой стороны, имелся способ использовать магию за пределами класса и, она надеялась, вида.

Его способ должен оказаться лучше, раз он нарушает правила. 

Всё, чего он хотел от неё взамен, — это запугать поселения, которые его не слушались. Её мало волновали причины этого, но она должна была признать: нести умеренный хаос тем, кто этого заслужил, было довольно весело. Возможно, заслужили этого, понятное дело. Неистовство было у неё в крови, но большую часть времени в нём не было смысла. Когда же оно было обосновано кармическим возмездием — она только рада.

Игас вдохнул воздух, выдохнул, снова вдохнул — плавно и спокойно. Свободная мана окружающей среды начала менять форму вокруг него, перетекать и протекать к нему, взывавшему к ней. Только он не взывал к ней: в этом процессе не было задействовано ни одного навыка. Она начала всматриваться внимательнее, не в силах поверить в увиденное. Выглядело так, будто мана сама по себе тянулась к нему, но учитывая, что он медитировал над чем-то, это явно было не так. 

Мана завертелась в танце, втянулась внутрь Игаса, затем высвободилась, теперь принадлежащая не природной или ветряной близости, а чему-то новому и уникальному. Это была, наверное, близость Игаса, как бы абсурдно это ни звучало. Она никогда не видела ничего подобного, но опять же: она была очень молодым драконом.

Игас открыл свои глаза, и магия остановилась.

 — Как ты это сделал? — потребовала она. — В чём секрет?

Он лишь усмехнулся ей.

Воспоминание рассеялось, и Анса почувствовала себя… моложе. Свежее. Часть тяжести от истории и истощения свалилась с её плеч. Это была та самая встреча, тот самый смертный, которые очень долгое время назад посеяли в ней семена двух идей. Первой была его магия, которая переросла в её понимание первородной маны — событие, пережившее смышлёного шамана на тысячу лет. Другой стали проблески того, что впоследствии стало её ролью и титулом в те года и столетия, когда она несла скорбь всем, кто обращал на себя её ярость.

Эта перспектива помогла ей собраться и успокоиться, а также вынести на передний план долю скромности. В очередной раз ей была необходима помощь кого-то другого, и в этом не было так уж много постыдного. Она набила лапу в таком обмене, и, быть может, это снова дело рук сотрясающей мир судьбы Силы, что таким образом привела её к этой ситуации. Её судьба или его.

Ей нужно будет извиниться, само собой. На то может понадобиться определённое количество поклонов и порицания с его стороны, чтобы вернуть благосклонность Блю, но она сможет вынести это. На кону стояли её жизнь и будущее, и, когда столько весело на волоске, самолюбие ни к чему. Если он всё равно не станет говорить с ней, ну. 

Как бы глубоко она ни пала, она всё ещё оставалась Серебряной Скорбью.