Голубое ядро

— Я больше не могу этого откладывать, моя королева. — Как не могла и она. В сторону беспокойства о том, сколько времени прошло, это чувство внимания становилось всё сильнее.

— Шайма… — Инирин голос был переполнен болью. Она вела себя так, будто Шайма отправлялась на смерть. В то время как сама она была уверена, что только будет удовлетворена с максимальной тщательностью, которую в состоянии предоставить подземелье.

Чего она, честно говоря, с нетерпением ждала.

Первый раз прошёл жёстко, но в общем не было ничего, о чём можно было бы пожаловаться. Но во второй раз оно явно позаботилось о том, чтобы она насладилась этим, несмотря на присутствие удерживателей. Третий раз может оказаться даже лучше. Но опять же, заключённая сделка имела настолько открытый конец, что нельзя сказать, куда это заведёт.

— У нас три отсутствующих куба. Тебе нужны люди, которые будут сражаться за оставшиеся два. Теперь, когда у тебя есть эта база… я тебе больше не нужна.

— Шайма, — сказала Инири, на этот раз её голос был ледяным, — я не поэтому волнуюсь.

Она вздрогнула, её уши опустились назад. — Я знаю.

Инири раскрыла руки, и Шайма упала к ней в объятия, несмотря на то, что Инири была существенно меньше по сравнению со своей младшей соратницей. — Ты чересчур верная, — пробормотала Инири. — Глупая девочка, заключила договор с Силой ради меня.

Шайма попыталась возразить, но её рот заглушило Инирино плечо. Хотя кирин обладала меньшей комплекцией, она была более чем сильна, чтобы удержать Шайму на месте.

— Однако, — неохотно продолжила Инири, наконец её отпустив, — я полагаю, ты права. Будет лучше не рисковать, нарушая этот уговор, ведь сейчас мы все находимся внутри подземелья, по-видимому, способного отогнать агентов короля-мага.

— Тогда я…

— Нет, — твёрдо отказала Инири. — Ты остаёшься здесь, значит остаюсь и я. Из-за меня ты оказалась в этом долгу, и я… буду здесь, чтобы быть свидетелем того, что произойдёт.

— Эм… — Шайма покраснела. Не то чтобы она была прямо застенчивой, но, так сказать, Инири была её королевой, и то, чего она ожидала, не совсем подходит человеку королевских кровей. Разумеется, Инири до сих пор считала, что она прощается с ней в последний раз, и её лицо ясно говорило Шайме, что этот спор ей не выиграть.

Они находились на втором этаже нового жилища Инири, голого, но с приятной деревянной обшивкой из искусственного дерева, омываемого искусственным солнцем и с видом на настоящее озеро. То есть они не были прямо совсем на людях, по крайней мере.

— Ну ладно. Я готова исполнить договор.

Поначалу ничего не происходило, затем раздался мягкий шелест, как будто тканью по металлу, и с одной стороны половиц появилась конструкция подземелья. На этот раз это был стол из текстурированного чёрного, наклонённый под острым углом, как будто приглашая её лечь на него. И всё так же на месте присутствовали щупальца подземелья, десятки таких окружали бока и верхушку.

Спустя момент Шайма приняла приглашение. Этот раз мало отличался от предыдущих, где назначение и цель устройства подземелья были очевидны. Неопределённость одновременно возбуждала и беспокоила: возбуждала потому, что у него были идеи. Беспокоило по той же причине. До сих пор её вера в подземелье вознаграждалась, но оно не было человеком, и то, чего хотело оно, может пойти в разрез с тем, чего хотелось ей.

Но она переживала напрасно, потому что в секунду, как она легла, щупальца поднялись в воздух, обернувшись вокруг её запястий и пройдя вдоль её ладоней. Ситуация была не как до этого, где оно полностью её обездвиживало, хотя она чувствовала связывающе-стальную силу за гладкой мягкой наружностью. Это была мягкая хватка, за которой вскоре последовали ещё две, стянувшие с неё обувь и поддержавшие её ноги, аккуратно обернувшись вокруг её лодыжек.

С тем же самым чувством, поначалу едва слышимым, затем постепенно ставшим отчётливым. Ощущение тех самых пут, удерживающих её руки и ноги, и тепла её собственной кожи, прижимающейся к ним. Это было не как испытывать всё своим собственным телом, между этим ощущением и ей находилось что-то вроде мутного льда, но она всё равно это чувствовала.

На самом деле, это было… слишком. Вкупе с присутствием [Искателя] и её собственным полусформированным мана-виденьем давление в её голове начало выходить из-под контроля, и даже закрыв глаза она не смогла избавиться от светящихся шаров Инириных магов. Щупальца приостановились своё плавное обвивание, и затем произошло прикосновение… беспокойства? Которое передалось по сенсорной связи. Шёпот чего-то холодного и мягкого прикоснулся к её векам, и вдруг её [Искатель] и мана-виденье стихли.

Она инстинктивно потянулась к лицу, и путы позволили ей это сделать, отпустив её руку, чтобы она могла почувствовать своеобразную повязку, закрывавшую её глаза; тонкая ткань из материала подземелья каким-то образом заблокировала её навык и псевдонавык. При других обстоятельствах это заставило бы её переживать, но сейчас она просто вернулась назад, потянувшись в поисках отпустившего её щупальца, ощутив себя в ещё большей безопасности, чем прежде.

Там, в темноте, были только её чувства и чувства подземелья. Кончики щупалец мягко поглаживали её в запястьях и лодыжках, как будто оно до этого её не чувствовало. Что было предельно далеко от истины, но это внимание всё равно было приятным. Она чувствовала, как оно гладило её кожу, легонько трогало то в одном месте, то в другом, а мягкая субстанция «кровати» — оборачивалась вокруг неё со всех сторон. Она сама этого не испытывала, но могла чувствовать, как оно ощущает её, протекает по её коже тонкими ленточками, укрывавшими её. Сначала беспорядочно, затем с большей заботой, прижимаясь к её одежде и коже, но так свободно и легко, что она и не чувствовала того, когда дышала, вдыхая всё тот же слабый аромат ванили в воздухе.

Теперь путы сдвинулись, чуть сильнее обернувшись вокруг её запястий и лодыжек, а другие скользнули и переплелись с её пальцами, каждое из этих щупалец уступал по размеру удерживавшим её на месте, но было настолько же тёплым и настолько же сильным. Она изогнула пальцам под ними, чувствуя в них ужасную силу, достаточную, чтобы разорвать её на части, но также и податливость, с которой оно позволяло ей упираться в них, и она улыбнулась. Оно было не только похотливо, но ещё и игриво!

Она взвизгнула, когда ещё одна группа потерла кончики её ушек, поглаживая в том месте короткую мягкую шёрстку, тонкие придатки ползали по внутренней и внешней стороне её ушей с нежной лаской. Более мягкие прикосновения к ногам ознаменовали появление не тонких манипуляторов, а принявших форму подушек придатков, обнявших её голые ноги и их пальцы, почти что щекоча. Вскоре оно уже играло с её руками, ногами и ушками одновременно, лёгкими прикосновениями заставляя её извиваться.

Затем она почувствовала, как оно погладило её вдоль рук в месте, где её обнимало «одеяло», и осознала, что всё её тело было обёрнуто в плоть подземелье — осознание, которое перевело его мягкие ласки от просто подразнивающих в форму активного возбуждающих. Как будто оно почувствовало её изменение в настроение, ещё одно схватило её за хвост и вытянуло его из-под простыни, как будто та была жидкостью, а затем обхватила у основания, вызвав короткие вспышки напряжения.

Она всё ещё была одета в кожаную броню, и через ту самую связь она чувствовала, как оно делало что-то, стягивая с неё одежду, при этом не беспокоя её саму. Несмотря на невозможность этого, броня и её бельё исчезли, оставив лишь мягкую простыню из плоти подземелья, обустроившейся вплотную к её собственной коже. Она прижалась к ней с тяжестью любовника, притянувшись поближе, чтобы почувствовать тепло её тела. В отличие от прошлого раза, оно не стало сразу пользоваться её обнажённым состоянием, а вместо этого продолжало медленно подразнивать.

Они прошлись по её рукам и ногам, мягкими прикосновениями всё сильнее подразнивания её ушки, в то время как щупальца спустились по её шее и в одновременно с тем поднялись вдоль её хвоста, теми и другими прикосновениями спускаясь и поднимаясь по её хребту, приближаясь к её центру. От чувства того, как её кожу ласкают пальцы и языки, одни из которых проходили по её тазу, а другие пробегали по бёдрам, у неё внутри начал подниматься жар. — Мф! — Оно нашло определённую точку на изгибе её бедра, которая была особенно чувствительной, заставив её вздрогнуть, а после паузы оно повторило ту же ласку уже медленнее, вытягивая из неё мягкий, с придыханием звук этим чувством, слившимся с маленькими искорками от её ушей.

Ещё одна группа придатков погладила её волосы, после чего схватила их и нежно потянула, наклонив её голову назад так, чтобы оно могло легонько потереть её горло. В то же время поглаживающие скользнули вперёд, потирая внутреннюю сторону её бёдер и низ её животика, наводя круги на её груди. Она была напряжена от предвкушения и уже сильно намокла, ощущая, как эти прикосновения становятся всё ближе и ближе, скользят по её коже в направлении к её соскам и щёлочке… но так и не достигая их.

Она мягко проскулила в знак протеста, изогнув бёдра в попытке оттолкнуть эти дразнящие прикосновения, но безрезультатно. Вместо этого она была награждена ещё более сильным ароматом ванили и прикосновением чего-то мягкого к её губам. Через ту самую связь она ощутила предвкушение и удовольствие, открыла рот и начала лизать приблизившийся к нему орган, взяв в внутрь мягкую плоть и ухмыльнувшись сама себе, начав ответное подразнивание.

Побуждение, которое продлилось всего пять секунд, после которых оно наконец долго и протяжённо погладило губы её киски. Её бёдра изогнулись сами собой от нахлынувшего и затем перелившегося через край удовольствия, при том прикосновение так и осталось плавным, мягким и аккуратным: оно позволяло её возбуждению подняться ввысь, а затем вновь опуститься, после чего вновь возвращаясь к подразниваниям. Она простонала и лизнула испускавший аромат ванили орган, из-за чего её ротик, почувствовав через замутнённый лёд чувственной связи реакцию, начал двигаться с ещё большим напором. Но оно осталось терпеливым, только начав раздвигать её губы десятками маленьких язычков, каждый из которых заставлял её подрагивать, а затем ещё больше — отыскало её соски, но ни один из них не двигался так сильно, чтобы подвести её за грань. Пока нет.

Затем она почувствовал, как ещё один орган прижался к раздвинутым губам её щёлки и подумала, что оно, наконец, готово начать, но оно двинулось медленно. Каждое движение проникающего внутрь её органа, гладкого и мягкого, заставляло её содрогаться, и через ту самую связь она чувствовала, как приятно ощущалось внутри её собственного влажного, узкого жара, но оно так и не начало двигаться с той скоростью, чтобы заставить её кончить. Ей казалось, что она, обжигающе жаркая и мокрая, вот-вот готова растаять, её мышцы дёргались, а ушки дрожали под напором поглаживающих её кожу щупалец, и она медленно, как же медленно заполнялась органом. Глубже и глубже, её киска выдаивала вторженца, пытаясь быстрее затянуть его внутрь. Затем, когда её заполнили настолько, насколько она сама не считала возможным, он начал расширяться, растягивать её узкие складки, вызывая чувство, которое вновь заставило её взвизгнуть в орган, который заполнял её рот, тяжело отсасывающий его в отчаянии.

Она практически растянулась до своего абсолютного предела, и вот затем он перестал разрастаться, её внутренние глубины беспомощно сжимали орган, но при том она чувствовала, что оно наслаждалось чувством того, как его сжимают и обнимают её стенки. И оно до сих пор отказывалось трахать её, вернувшись к подразниванию губ её киски, раз теперь она была заполнена, каждым подёргиванием и подрагиванием посылая через неё ещё большую молнию. Её клитор теперь совсем опух, умоляя о внимании, но не получая его, а в то же время маленькие язычки водили вокруг него круги, так и не прикасаясь к нему, её соски легонько поглаживались время от времени — в небольшом и плавном ритме, поддерживавшим в ней напряжение и жажду.

— Прошу, — простонала она вокруг органа — горячего, твёрдого члена, заполнявшего её рот всё тем же необычным вкусом ванили плоти этого подземелья. Как будто оно только этого и ждало, ласки вдруг резко усилились: языки, лизавшие её киску, начали лакать её сильнее; пальцы, дразнящие её соски, начали гладить сильнее. Её хвост вдруг натянули, ушки начали дразнить, а руки и ноги — ласкать мягкими придатками — всё это одновременно привело к тому, что жар внутри неё вспыхнул и вылился в сильный оргазм, она изогнулась и взвизгнула, её киска сильно сжалась вокруг заполнявшего её невероятно толстого члена.

Но оно не остановилось на этом. Стимуляция только усилилась, орган начал изгибаться прямо внутри неё, языки наконец нашли клитор и начали его с силой вылизывать, удовлетворяя её так, как будто она уже не кончала так сильно, с трудом в состоянии говорить и даже дышать. Её пальцы в ногах изогнулись, руки вжались вниз, чтобы сдержаться, когда горячее удовольствие продолжило нарастать, пересеча вершину; член, погружённый в её щёлку, изгибался и совершал толчки, выискивая внутри неё места, которые заставляли её дрожать и стонать. И тогда, вот тогда, наконец, оно начало вонзаться в неё, нанизываю её горячую, голодную киску, при том что её тело и так изгибалось от удовольствия, когда оно ещё даже не начало с ней.

А она могла лишь наслаждаться этим жаром, этой толщиной, самой той силой за каждым толчком внутри неё, в то время как остальная плоть подземелья игралась с ней до безрассудства. Она посасывала орган во рту, в то же время маленькие, аккуратные движения игрались с её сосками и клитором, легко проскользнув по губам её киски, и как будто острыми, но при том нежными зубами кусали её в области горла. Немного времени ей понадобилось, чтобы снова кончить, хотя часть её не была уверенна, переставала ли она вообще, и вместе с тем она ощутила нарастающее удовольствие от заполнявших её щупалец. Она простонала, с радостью принимая поток горячего, липкого семени в своих глубинах, почувствовав, как оно струится внутри неё и в то же время выливается в рот. Шайма проглотила его, облизнув головку, и в то же время часть из самых нежных движений на её теле изменилась.

Теперь те самые зубы отыскали её груди, мягко покусывая, немного покалывая её кожу, затем соски, а потом и её щёлочку, покусывая и потягивая её складки, в то время как оно трахало её. Они даже дразняще тёрлись о её клитор, заставляя её дрожать и сжимать член внутри себя, расправив пальцы на ногах в попытке совершать ответные толчки. Её мир сузился к получению удовольствия, а киска сжимала заполнявший её орган с неутолимым голодом, желая почувствовать больше, почувствовать, как он опять заполнит её. Она ощутила, как оно снова кончает, и её тело задрожало от предвкушения, её заполнил ещё один поток густого, горячего семени, вылившегося с такой силой, что она почувствовала каждый всплеск своим языком и внутри себя. И вместе с тем — что-то гораздо большее, невообразимая сила, которая подобрала её утопленный в удовольствии разум и унесла его.