Голубое ядро

Сообщение от королей-магов.

Инири испытывала лёгкое раздражение. До сих пор они никаким образом не выходили на связь официально с ней. Ни дипломатии, ни требований, ни даже объявления войны. Они просто появлялись.

— Они считают, что Блю — подземелье короля-мага, — сказала Шайма в ответ на её выражение лица, если не на слова, что немного охладило её злобу. Она и сама сначала приняла Блю за одного из них, несмотря на заверения Шаймы, и не то чтобы кто-либо из людей королей-магов попадал внутрь.

Цилиндр с сообщением на вид был как из глины, но вот по ощущению походил на металл, а свиток внутри него на ощупь был неприятно мясистым, похожим на живую кожу. Может, это она и была. От королей-магов всего можно ожидать. 

«Вас призывают в Совет дать удовлетворительное объяснение за пересечение питательной территории, дарованной Вок Налу. Таким образом, вам надлежит приготовиться дать информацию по аномалии истощения, замеченной у вашего подземелья, и предоставить возмещение за порождений, уничтоженных вашим подземельем. 

Неявка перед Советом приведёт к изъятию вашего ядра местным представителем Совета, Тор Котом.

У вас три месяца на появление и приготовление должных гарантий вашей верности Совету.

Подписано

Вок Лим».

— Аномалия истощения? Я так понимаю, речь про тебя?

— Да, я почувствовала, как мою невосприимчивость к истощению проверяли, когда я была в Мэйле, и, наверное, её заметили.

— Ну, не совсем понимаю, чего от меня ожидает Блю, — Инири нахмурено посмотрела на свиток, оставив его на столе, не желая больше чувствовать его слегка тепловатую материю. — Написать ответ? Насколько можно судить, это кто-то связанный с Вок Налом, но мы явно не в том положении, чтобы что-то с этим делать.

— Он просто хочет услышать твоё мнение и держать тебя в курсе событий. — Трудно определить скрытые мотивы Блю, когда Шайма такая искренняя и честная.

— Моё мнение таково, что у нас три месяца на то, чтобы избавиться от Тор Кота, пока он не пришёл за нами сам, — сказала она прямо. — Повезло, что нам дали так много времени. Возможно, его даже хватит на то, чтобы собрать Крепость, и если мои навыки будут в полной силе, тогда это тоже поможет. Даже короли-маги с трудом пробьются через [Щит Тарнила].

— Да, и для тебя хорошие новости, — согласилась Шайма. — Теперь Блю может излечить твоё истощение.

У неё чуть земля не ушла из-под ног, всё её раздражение и недовольство сменились… да, это был страх. Как странно — она думала, будет больше восторга.

— …И чего он хочет взамен?

— Он хочет, чтобы ты согласилась стать компаньоном. Ты не будешь как я, — тут же добавила Шайма, отрезав самый насущный вопрос. — Но он сможет видеть через твоих глаза и уши, а позже будут ещё бонусы — и для него, и для тебя.

— Это навсегда?

— Возможно? Он говорит, может быть способ отменить это, но он не собирается экспериментировать на мне.

— М-м-м, — она глянула на Чейю. — Мысли?

— Вряд ли вы сможете стать перед Блю более уязвимой, чем есть сейчас, — сухо ответила она. — И если он не намерен захватывать ваше королевство…

— Не намерен!

— …тогда это хорошее начало для будущего альянса. Или любых других отношений, которые Блю желает иметь.

— Слишком рано говорить, — ответила Шайма, секунду выслушав Блю. — Наверное, будет лучше размышлять об этом, когда исчезнут короли-маги. Людям может не понравиться состоять в союзе с подземельем.

Инири явно мыслила невнятно, раз Блю подумал об этой проблеме первее неё.

— Так и есть, — сказала она, — наверное… Когда он хочет сделать это?

— Он уже всё для тебя подготовил, — Шаймин голос стал чуть менее уверенным. — Мы какое-то время говорили об этом. Он хочет сделать так, чтобы для тебя всё прошло комфортно. Он понимает, что ты — не я.

— Я… благодарна за это. Чейя, я уйду на остаток дня, думаю. — Даже если это всё-таки не займёт остаток дня, ничего другого она планировать не собиралась.

— Да, ваше величество. — Чейя и глазом не моргнула. Вообще, она уже давно сильно настаивала, чтобы Инири в договоре излечила своё истощение и заполучила невосприимчивость. Без Тарнила и родового навыка её родословной не будет королевства как такового. — Вам нужно, чтобы я пошла с вами?

— Нет, не нужно. — Даже если Блю позволит ей это, прагматически Чейя нужна здесь, чтобы дальше вести дела. В данный момент они скорее деревня, чем королевство, но кто-то должен быть во главе, и Чейя уже практически стала её сенешалем. — Куда Блю хочет, чтобы я пошла?

— Когда ты будешь готова, я отведу тебя в комнату ядра. Он уже всё там приготовил.

— Тогда пойдём сейчас, — сказала она, пока не забила голову лишним.

— Он телепортирует нас туда, — сказала Шайма с обнадёживающей улыбкой, подступив к Инири и заключив её в объятия. — Не волнуйся ты так. Расслабься! Всё будет в порядке.

Их окутала вспышка телепортации Блю, и через секунду они уже оказались в гораздо меньшем помещении. По одну сторону в нём располагались озеро и домик, что, вероятно, принадлежал Шайме, а перед ними раскинулся широкий бассейн, из которого вверх поднимались слабые струйки пара, и длинные, низкие, удобные на вид кресла, окружающие его. Сам этот комплекс отгораживал забор — не очень высокий, но вполне достаточно, чтобы отделить его от ближайшей травы и деревьев.

— Горячий источник, — сказала ей Шайма. — Можешь отмокнуть в нём и расслабиться. Просто скажи Блю, когда будешь готова, — Шайма, должно быть, уловила Инирины колебания, а может, её выдало лицо. Раньше ей никогда не приходилось скрывать чего-либо от Шаймы, и ей это было непривычно. В любом случае, Шайма обнадёживающе ей улыбнулась: — Не волнуйся, он не будет спешить. Если что, я буду в доме. — Она уже собралась уходить, но затем остановилась: — Если только ты не хочешь, чтобы я побыла с тобой?

— Нет, — ответила Инири. — Спасибо, но… нет, — может, не будь ей так стыдно, она бы сказала «да». Или будь она храбрее, то вообще бы не испытала желания согласиться. Но, потеряв так много и добившись столь малого, она уже не была так храбра и самоуверенна, какой себя считала, когда только стала королевой.  

Шайма ещё раз обняла её и направилась в дом, а Инири сделала несколько шагов в зону источника, усевшись в одном из кресел. После этого она глубоко вдохнула и начала раздеваться. Хотя бы одежда авантюристов по большей части подходит знати и даже королевской семье. По крайней мере тем из них, кто носить её заслужил. Снять её гораздо проще, чем вычурные наряды, которые обычно выбирают не-классеры.

Она почти почувствовала соблазн снова позвать Шайму, просто чтобы узнать, что о ней думает Блю. У подземелий королей-магов явно нет предпочтений, но вот у Блю они есть, и Инири… не сравнится с Шаймой. Она относительно малорослая, плоская и близко не такая фигуристая. У киринов не особо пушистые хвосты, а рога в основном крохотны. Женщины в Тарниле в принципе довольно низки, склоняясь больше в сторону хрупких волшебниц, и она эту традицию не нарушила, несмотря на то, что мать её происходила из гораздо более высокого вида. Не говоря уже о том, что некоторых отталкивает наличие у неё клыков.

Пару мгновений спустя она уже опустилась в воду, найдя её удивительно приятной и сопровождаемой расслабляющим чувством регенерации Блю. Хотя не было насекомых и животных, которые могли бы создавать шум, бульканье воды и нежный шелест листьев был и тихим, и успокаивающим, как будто призванным помочь ей расслабиться. Возможно, так оно и было, если так подумать, ведь всё это для неё устроил Блю.

Она облокотилась о край бассейна, отмокая в горячем источнике и мерно дыша в попытке избавиться от напряжения, собравшегося у неё в животе, и так прошла минута за минутой. Нежный аромат цветов, искусно расставленных вокруг зоны бассейна, немного помогли, но лишь немного. В конце концов она решила, что расслабилась больше она не сможет.

— Я готова, Блю, — сказала она, собравшись с духом. Чего она не ожидала — это что под ней поднимется мягкая поверхность до удивительно узкой кровати чёрного цвета, изменившей свою форму таким образом и так гладко, что она и не заметила, как оказалась на ней лёжа на животе. Она почти начала подниматься, но остановилась. Она сама просила об этом, и настало время Блю сделать своё дело.

Кровать незаметно перестроилась, после чего Инири снова к ней прислонилась, и на этот раз она оказалась ещё более удобной; из-за сторон у постели возникли чёрные щупальца, обнявшие её по изгибам. Как ни удивительно, они не нырнули к ней между ног, а вместо этого разделились на меньшие нити, начавшие гладить её плечи. Спустя время прикосновение стало решительнее, и было очевидно, что Блю не лапал и не дразнил её, а очень осторожно массировал напряжённые мышцы.

Вместе с этим касанием пришло и слабое двойное чувство, её-собственная кожа под прикосновением Блю, а вместе с ним — след желания, струящегося внутрь неё. Странное ощущение, однако далеко не такое сильное, чтобы сбить с толку, и, по правде, втайне она обрадовалась, что Блю желал её. Желал, но также не был он намерен спешить: щупальца плавно расслабляли её плечи и шею, мягкие и тёплые, но в каждом из них скрывалась сила кованой стали.

Его прикосновение было уверенным, находило как раз нужные места, чтобы облегчить боль, накопившуюся с годами постоянного напряжения. Хоть очки здоровья у неё находились на максимуме, это не отменяет непрекращающихся нагрузок, напряжения и болей, особенно при её огромном значении истощения. Из-под кровати возникли ещё щупальца, начавшие мять ей ноги, а ещё две штуки нежно обернулись у основания её рогов, о боли в которых она и сама не догадывалась. Она простонала, расслабившись на кровати и закрыв глаза, позволив Блю позаботиться о ней.

Долгие минуты потянулись одна за одной, медленная струя похоти превратила то напряжение в нечто совершенно иное по мере того, как щупальца Блю спускались вдоль её спины и поднимались вдоль икр. Он прижался к её коже, твёрдо и чувственно, успокаивая её, и через неё прошло небольшое возбуждение. Ещё раз Блю к ней прикоснулся, поглаживая и растирая её руки, но прикосновение не связывало её — не более, чем те, которыми он поглаживал её колени и до сих пор массирует ноги.

Прикосновение Блю спустилось вниз, поднялось вверх — вдоль её икр и вниз по хвосту, обхватив его у основания. Он так нежно потянул за него и начал ласкать изгибы её попки, что она не сдержала слабый стон. Все эти прикосновения заставили её извиваться от жгучего жара, а её ноги почти что сами по себе раздвинулись, когда Блю поднялся по её бёдрам, и она почувствовала своё-собственное возбуждение, когда его щупальца наконец достигли неприкосновенных частей её тела. 

Он плавно погладил губы её киски, отчего ей пришлось впиться зубами в кровать, чтобы не выпустить больше звуков, ибо каждое прикосновение вызывало у неё новый для неё заряд удовольствия, молнией проходящий по всему телу. Впервые она испытывала подобное, и из-за этого ей было трудно сконцентрироваться на чём-либо — даже на самих прикосновениях Блю, разбрасывающих её мысли во все стороны каждым своим приятным поглаживанием. У неё начали напрягаться мышцы по всему телу, и тогда замедлился и снова начал массировать её, тонкими щупальцами открыв её губы. По тому влажному звуку, который издала её киска, она поняла, насколько же мокрой стала; с неё практически капало на кровать. Она ни разу в жизни не испытывала такого, и этого хватило, чтобы из неё вырвался смущённый звук, который она тут же заглушила.

Блю дал ей расслабиться одну-две минуты, и после она почувствовала, как его щупальце — гораздо более горячее, чем остальные — прижались к её входу и медленно-медленно вошло внутрь. Она сжала его в ответ и тогда подумала, что ей будет больно, но ничего такого — лишь гладкое чувство того, как Блю заполнил её. Он не был особенно большим, уж точно не настолько, как она опасалась, но и так приносило удовольствие такое, которое она себе и не представляла. Каждое маленько движение было неповторимо и ново, выбивающим из неё ручейки удовольствия в местах, о к которых она и не подозревала.

Блю остался там, внутри неё, на какое-то время, а параллельно другими щупальцами всё так же плавно массировал ей спину и плечи, позволив привыкнуть, и только лишь затем начал двигаться. Чувство, когда он входил в неё глубже, заставило её издавать звуки, не совсем подобающие леди, приглушённые кроватью Блю. Он делал это плавно, снова вызвав ту самую молнию и напряжение, затем усилив напор, заставив её киску сжаться вокруг него и вызывая у неё дрожь с каждым движением.

На этом он не остановился. Он ещё раз дотронулся до её киски — тепло прикосновения ко внешним губам перемешалось с чувством того, как он заполнял её. Он дотрагивался до неё небольшими, нежными касаниями, от каждого её плоть становилась чувствительной и жаждала большего, как будто у неё по телу проходила рябь, и в конце концов они нашли клитор. Легчайшее прикосновение заставило её простонать сквозь клыки, при том увеличив уже имеющееся удовольствие и заставив все её мышцы напрячься. Она взныла, извиваясь, а её бёдра сами по себе попытались пододвинуться к Блю, сосредоточившись на вкушении чувства того, как он овладевал ею, чувствуя, как он увеличивается внутри неё. 

Но это был не конец. Её тело как будто обняли ещё сильнее, и через неё пронёсся звон чистого блаженства, а чувство наслаждения самого Блю, испытывавшего окружающую того узость, только больше и быстрее подталкивало её. Что-то как будто начало собираться внутри её тела, заставив её испытать чувство, как будто она стояла на самом обрыве пропасти, с которого оставалось сделать всего один шаг — и… 

…И вдруг всё удовольствие обратилось резким шипом паники, ведь она осознала, что не может, не в состоянии постичь, во что этот шаг обратится, за что ей вообще держаться.

Тут же всё отступило. Не было больше ни прикосновений, ни щупалец, ни движений. Только она, лежащая на кровати, пытаясь отдышаться и покрытая дрожью. Не успела она собраться с мыслями, как пришла Шайма.

— Что такое? Блю говорит, ты испугалась.

Инири была слишком измотана, чтобы беспокоиться о скромности, поэтому описала случившееся в пару предложений. Поскольку Шайма имела больше всего опыта с Блю в этом плане, она надеялась, что у лисодевушки будет пара слов, которые отгонят её страхи. 

— А. А-а. Я не знала, что ты никогда не… — Шайма остановила предложение и начала заново. — Если у тебя очень хороший секс, становится невозможно контролировать себя. Я тоже запаниковала в мой первый раз, но мы не остановились, и всё закончилось супер. 

— …Ах, — сказала Инири, которой было больше стыдно за своё невежество, чем за её текущее положение. — Я думала, это Блю что-то сделал.

— Ну, в каком-то смысле так и есть, — Шаймина улыбка сменилась озорной. — Он старается изо всех сил. В конце концов, если тебе не будет приятно, ему тоже не будет.

— Поэтому он остановился?

— И не связал тебя, — кивнула Шайма. — Он очень внимательный, но мне не хотелось чересчур вдаваться в подробности этого с тобой.

Она и не думала, что она здесь главная, но, по всей видимости, так оно и есть. И то, как мягок был Блю со своими ласками, как минимум свидетельствовало в пользу этого. Но это также значит…

— Погоди. Блю связывал тебя. 

— …Я снова оставлю вас наедине с Блю, — сказала Шайма, резко покраснев и выбежав из бассейна.

Инири хмыкнула и снова умостилась на кровати, всё ещё чувствуя жар и нервность, несмотря на перерыв.

— Продолжай, Блю, — сказала она, обратившись к пустоте. По сигналу из-за боков кровати показались щупальца, продолжив массаж. Одно из них потёрло её щёку, и она улыбнулась, опустившись на спину и немного раздвинув ноги. И тем не менее Блю ждал, позволив оставшемуся испугу снова превратиться в предвкушение, после чего продолжил ласки. Ещё раз он потёр её щель, пропустив через всё её тело острое покалывание, после чего раздвинул губы.

Она простонала, снова заполненная им, до сих пор движущимся так медленно, вновь давая ей возможность прочувствовать, как он находится внутри неё. Простые толчки, для начала, но ощущающиеся гораздо глубже, чем она считала возможным, а затем он усилил наступление, разделившимися на тонкие нити щупальцами начав ласкать её внешние губы. На этот раз удовольствие накопилось ещё быстрее по мере того, как Блю нежными поглаживанием проходил по набухшему холмику её клитора, заполняя её способами, вызывающими у неё дрожь.

Её мускулы начали снова напрягаться; руки вжались в мягкую поверхность кровати; дыхание входило обрывистыми ахами вместе с каждым движением, которое он совершал внутри неё. Горячее, гладкое и до невозможности приятное ощущение Блю, заполнявшего её внутри, и чувство того, как он наслаждается её узостью, окружающей его, подтолкнула её к месту, где она была до этого, а затем ещё дальше, заставляя напрячься. Давление, наслаждение и жар угрожали слиться воедино, но той самой пропасти всё равно оказалось для неё слишком, и очередная вспышка страха заставила Блю остановиться.

Она проурчала от разочарования и нужды — её щёлка требовала, чтобы её заполнили; жажда, какая существовать, она думала, и не может, но такая, которую она чувствовала слишком чётко. Она перекатилась на спину — кровать специально изогнулась, чтобы она не упала, — тяжело дыша и вся в поту. Всё время провести так с закрытыми глазами было слишком. Она должна была увидеть, что происходит.

— Снова, — сказала она. — На этот раз не останавливайся.

Теперь она видела отростки Блю, выходящие из кровати, из чего осознала, что кровать сама по себе являлась частью станции спаривания, и она надеялась, что не сделала ему больно, когда кусала её. Станция подняла её в положение полулёжа, тем временем сам материал изменился так, чтобы плавно промасссировать ей спину, а параллельно к её маленькой груди пододвинулась пара плоских повязок чёрного цвета. На чувство они были тёплыми и шёлково-гладкими, когда прогладили её кожу и соски.

Поглаживающие её бёдра оказались меньше, искусно разделёнными и мягкими, будто пёрышки, при том такого же обсидианового цвета, как и всё остальное. Но по-настоящему её заинтересовало щупальце с закругленным концом, движущееся у неё между ног. На вид оно не было настолько толстым, каким ощущалось внутри неё, и, пока оно потирало её внутри киски, она с удивлением обнаружила, насколько видимо мокрой она стала, но сразу за этим чувство жара и толстоты Блю прогнали эти мысли у неё из головы. 

На этот раз она сама видела, как он заполняет её; наблюдала, как с каждым сантиметром он плавно нанизывает её, сжимаемый её киской. Она чувствовала, как каждое сжатие ощущалось для него, как он смаковал каждый вздрог, каждый стон и ощущал через поглаживания её упругие груди. Вскоре он заполнил её настолько глубоко, насколько она могла принять его, и вылезли чёрные щупальца, начавшие ласкать её киску, прижимаясь к каждому её сантиметру одновременно. Только после этого он начал совершать толчки, каждым движением выбивая из неё проходящие по хребту молнии. Как только она начала издавать ахи, он приступил к её клитору, плавно поглаживая его, а она наблюдала за тем, как он входил и выходил из неё, измазанный в её эссенции и сверкающий на свету влагой.

Он занимался ею без всякой спешки, отказываясь ускоряться, и по мере процесса удовольствие стало столь велико, что она невольно выгнула спину, а её щёлка желанно сжала его внутри, как будто пытаясь затянуть поглубже. Теперь он игрался с её грудью, однако нежно, и по мере того то самое трескающееся напряжение и поднимающаяся волна как будто распространились на всё её тело. Её глаза грозили закрыться, но она отказалась, наблюдая за местом, где Блю входил в неё, слушая каждый мокрый звук, раздающийся, когда он входил внутрь.

Жар снова подтолкнул её к краю той самой пропасти, у неё в животе всё сжалось и затрепетало от смешавшихся вместе удовольствия, предвкушения и страха, и в этот раз Блю не остановился. Он погрузился внутрь неё под стоны и всхлипы, и она изогнулась на кровать, напрягшись каждым мускулом, принуждённая им к облегчению.

Внезапно всё её тело сжалось, в том числе и киска вокруг него, и как будто всё то, что накапливалось до этого момента, разом прошло взрывом через неё, и от самой силы этого взрыва у неё перед глазами всё затянуло серым цветом. Она не могла даже вздохнуть, дрожащая в хватке Блю; все её нервы горели, а по коже проходила дрожь от силы оргазма. Он всё продолжался и продолжался: каждое сжимание её щели вызывало у неё ещё одну волну резкого удовольствия, и она была не в силах что-либо поделать, кроме как тонуть в подавляющей силе всего этого.

Она потеряла счёт времени, против воли своего-собственного дрожащего тела пытаясь набрать воздуха, пока наконец не смогла расслабиться как раз столько, чтобы вдохнуть. Она набрала в грудь воздуха, чувствуя себя вялой, выжатой, чувствительной и восхитительно, и только затем осознала, что Блю ещё не закончил. Его удовольствие только достигло пика.

Он дёрнулся внутри неё, и вдруг внутрь неё хлынуло что-то горячее и такое густое, что она чувствовала, как оно наполняет её глубины. Это незнакомое чувство заставило её простонать в послеоразмическом экстазе, а её киску — удовлетворённо дёргаться вокруг него. Но даже после этого он ещё не закончил.

Она была настолько чувствительна, что любых толчков, даже при всей его осторожности, оказалось бы для неё чересчур. Но Блю и не пытался этого сделать; вместо этого он просто плавно извивался внутри неё, поглаживая её остальными щупальцами, стирая пот с её кожи и сменив теплоту прохладой. Поднялся слабый ветерок, начавший её обдувать, и теперь она всё-таки закрыла глаза. Хоть он и был невероятно нежен, судя по похоти, просачивающейся через ту самую связь, он намеревался взять её ещё раз. И, какой бы истощённой она ни была, её тело согласно хотело этого с невероятной силой.

И это передаваемое ей чувство, испытываемое щупальцем Блю, слилось воедино с мягкими и аккуратными движениями внутри неё самой, затянув её в ещё одну плавную волну удовольствия. Она испытывала слабую ноющую боль, но та лишь усилила удовольствие каждого пульсирующего подрагивания и подёргивания блаженства, отчего её киска вновь сжала его. Всё её тело слегка покалывало, а она вдыхала холодный, сладкий, отдающий ароматом ванили воздух, время от времени вздрагивая, испытывая жаркие мурашки от ласок Блю. Затем он нашёл внутри неё особенно чувствительную точку и потёр ту внутри её стенок, в ответ на что она взвизгнула, почувствовав, как через неё прошёл заряд молнии.

Блю на секунду приостановился. После начал тереться о то самое место внутри неё с большей силой какими-то крохотными язычками, в то же время продолжая першисто-мягкие ласки её клитора. Она вжалась в кровать пальцами, пересиленная внезапным нападением, и задрожала, когда на неё резко нахлынуло уже его удовольствие. Он вновь заполнил, пульсируя внутри неё, горячий и толстый, а плоть у её киски заставила всё это принять внутрь, и она всхлипнула, снова подведённая к ещё одному оргазму.

Этот не был настолько же сильным, как в первый раз, но у неё перед глазами всё равно заблестели звёзды. Каждая мышца дрожала, а весь мир сузился до одного чувства — чувства его, находящегося внутри неё и прижимающегося к ней; жара и давления у неё внутри; чувству её-собственного оргазма, заполнившего её тело. Но в этот раз он не остановился, превратив это послевкусие в нежные, глубокие толчки.

— О боги, — только и смогла сказать она, неподвижно лёжа на кровати, наблюдая за тем, как Блю заполняет её, с каждым движением издавая хлюпы и всё продолжая держать её на грани почти что болезненного удовольствия. Каждый её нерв как будто присоединялся к щели и клитору, и с каждым движением по всему её телу дрожью проносилось чувство каждого толчка.

Так оно продолжалось и продолжалось, и она уже почти что обратилась к Блю с просьбой остановиться, но он отправил её за грань до того, как она успела, выдавив из неё уже третий оргазм и заставив всхлипнуть от сладостного удовольствия, пришедшего с ним. Ощущение от того, как сразу после этого он влил в неё собственное удовольствие, лишь усилило эту блаженную дымку, и, лежащая там, силясь перевести дыхание, она засветилась голубым светом.