Аватар: Спалить мир дотла

(Неделю спустя)

Для Суюки та ночь положила начало всему, и теперь она чувствовала себя так, словно жила в лихорадочном сне. Очень сексуальном, где вся ее жизнь вращалась вокруг секса с Ханом.

Пока 41-я дивизия маршировала по Царству Земли, Суюки выступала в роли преданной наложницы Хана, которая охотно сосала и трахалась по команде, как словесной, так и беззвучной. В ее обязанности входило согревание его постели по ночам, обслуживание его ртом и грудью по утрам, приветствие его своей мокрой киской, когда он возвращался, и так снова и снова. Дни летели за днями, а она только и делала, что занималась с ним умопомрачительным сексом, и Хан, будучи совершенно ненасытным гигантом, в полной мере пользовался ее юным телом. Она сбилась со счета, сколько раз он оставлял ее в эйфории послеоргазменного блаженства и капающей из всех ее отверстий семени. И после нескольких дней его постоянного внимания, Суюки точно знала, что она полностью испорчена для любых других мужчин – что под небесами нет другого мужчины, способного оставить ее в дымке сексуального удовлетворения, как это делал Хан.

Поэтому она с тяжелым сердцем пришла туда, где они сейчас находились.

Одетая в повседневную рубашку и брюки Нации Огня, Суюки открыто шла по лагерю 41-й дивизии – солдаты относились к ней со всем уважением, подобающим ее званию любимой наложницы командира. Настороженный кивок в знак признательности сменился неловким молчанием. Но сейчас это не имело особого значения, полагала она. Костяшки ее пальцев стукнули по карете воинов Киоши, и деревянное окошко распахнулось, открывая ее сестер по оружию.

– Суюки? – поприветствовали они ее.

– Я сделала это. Я достала Достоинство. – сказала Суюки, переходя к делу. – Я подсыпала четверть флакона в чай Хана сегодня утром, как мы и планировали, будьте готовы.

– Хорошо… Но ты в порядке? Ты дрожишь.

Суюки опустила взгляд на свою руку. Хм, она поняла, что действительно дрожит.

– Просто нервы. – она махнула рукой. В конце концов, она не могла испытывать чувства к Хану. Кроме того, дело было сделано, у яда не было противоядия, о котором она знала. Он умрет в течение дня, а она, как и прежде, прежде всего, останется воином Киоши.

В этот момент к ней подошел Хан, чтобы поговорить с ней.

– Суюки! – знакомый голос Хана приветствовал ее, когда он подошел к ней – одетый в свои обычные доспехи воина Нации Огня.

Суюки изо всех сил старалась вести себя естественно.

– Хан! – Она нарочито ласково вздохнула с улыбкой жалкой влюбленной подхалимки, и большие бронированные руки Хана нежно обняли ее за плечи.

– Суюки, послушай… – начал он, – Я думаю, что мы находимся на том уровне отношений, когда я могу и должен доверять тебе больше. Поэтому, чтобы продемонстрировать это, ты будешь сопровождать нас, когда мы совершим налет на то, что, как мы подозреваем, является последней отчаянной попыткой города Гаолинь снабдить Омашу рисом и другими товарами. Город, должно быть, сейчас голодает после того, как мы сожгли столько окрестных городов и деревень, и в этом первом квесте, который мне удастся завершить, я бы хотел, чтобы ты присутствовала со мной. Я уже оставил твое снаряжение на столе.

Суюки моргнул в недоумении. Среди всех дней он решил сделать это в тот день, когда она отравила его ядом? Это… это была такая глубокая ирония, что ее улыбка чуть не расплылась.

Хан посмотрел на ее сестер и улыбнулся Суюки: – Твои сестры тоже могут пойти с нами, если пообещают вести себя хорошо.

…это было удивительно.

– Спасибо, что предоставил нам возможность… Мммм~ – Все, что Суюки собиралась сказать или о чем думала раньше, было прервано глубоким поцелуем Хана – он тщательно опустошил ее рот, словно это был торговый караван Царства Земли. Прямо на глазах у ее сестер. Ее руки рефлекторно обвились вокруг его шеи, а нога обхватила его бедро.

– Мы скоро уезжаем. – напомнил он, оставив ее бездыханной, – Ты знаешь, где ключ от клетки. Я должен пойти… проверить наш рис.

Но когда он повернулся, чтобы уйти, она заметила, что он продолжает сгибать левую руку.

– Ты в порядке? – спросила Суюки, обеспокоенная не на шутку. Неужели яд уже подействовал? И почему она чувствовала себя так неоднозначно?

– Просто небольшое онемение в запястье, я в порядке. – Хан бесстрастно отмахнулся от ее беспокойства. – Вам всем лучше приготовиться – мы скоро отправляемся.

С этими словами он ушел готовиться, оставив Суюки с ее сестрами.

– Это… это был Хан?!

– Суюки! Ты не говорила нам, что он такой красавчик под шлемом!

– Почему все милашки обязательно должны быть заняты… или быть злыми?

– Это не имеет значения, он умрет в течение дня. – пробормотала Суюки, ведя их к покоям Хана, – И мы сможем продолжить жить дальше.

…

Для них было… приятно снова облачиться в церемониальную форму воинов Киоши. Черные доспехи поверх зеленого кимоно, безупречно накрашенные лица и даже их боевые веера. Прошла всего неделя с момента их пленения, но казалось, что прошли месяцы. И хотя формально они все еще были пленниками… Суюки знала, что это ненадолго.

Она и ее сестры отправились в поход вместе с отрядом Хана, и по мере того, как продвигался день, росло и онемение Хана – очевидно, к тому времени, когда они встретили огромный караван, отправленный городом Гаолинь, онемение медленно начало ползти по его руке. Удивительно, но онемение не сильно мешало Хану сражаться – он использовал свой смертоносный метеоритный молот, чтобы разить эскорт каравана, словно и не был отравлен.

Суюки и ее сестрам не нужно было сражаться, но им потребовалось все силы, чтобы не вмешаться, когда эскорт был уничтожен. Свирепая жестокость 41-го все еще заставляла Суюки содрагаться. Обычные солдаты Нации Огня пригибались и уворачивались от камней магов Земли, а их страусиные лошади откусывали большие куски мяса от живых солдат и пировали на мертвых и умирающих. Это лишь напомнило Суюки, что они не могут раскрыться сейчас. Не сейчас, когда яд еще не подействовал полностью. Поэтому они стояли в стороне, пока Хан и 41-й делали то, что умели лучше всего, и уничтожали сопротивляющихся до единого человека.

Когда пыль осела, Суюки и ее сестры вскоре оказались рядом с Ханом, который допрашивал захваченных караванщиков, связанных и стоящих на коленях прямо рядом с их караваном. Тем временем на заднем плане солдаты 41-й дивизии выгружали из тюков каравана не что иное, как мешки с рисом.

– Понятно… – сказал неукротимый гигант. – Значит, Буми и Бейфонг действительно впали в отчаяние, поскольку петля все туже затягивается вокруг Омашу. Ситуация с продовольствием еще хуже, чем мы думали. Отлично! Осада пройдет еще более гладко, теперь, когда мы знаем, что они голодают.

Почти сто тысяч человек в Омашу обречены на голодную смерть… – Суюки достигла своего предела.

– Хан, жители Омашу не должны страдать без нужды! Пожалуйста, позволь им уйти! – отважно взмолилась Суюки. Он замер и посмотрел на нее, да и весь отряд Нации Огня уставился на неё. Суюки знала, что не в ее власти так поступать, и она могла вот так просто погубить себя и своих сестер… но нет, после этой бойни она считала, что должна выступить. Она все еще пользовалась доброй волей Хана. Она должна была!

– Почему у меня было предчувствие, что ты попросишь о чем-то подобном? Хорошо… – Хан вздохнул и обратился к своим солдатам: – Грузите рис на караван! Мы возьмем только предметы роскоши.

– Господин?!

– Вы слышали меня! – Он громко зарычал, и солдаты 41-й дивизии Нации Огня поспешно повиновались – грузили мешки с рисом на караван. Покачав головой, Хан посмотрел на караванщиков: – Вы все. Сегодня ваш счастливый день. Благодаря воинам Киоши мы заберем только половину вашего груза.

Тут же караванщики опустились на колени перед Суюки и ее сестрами.

– Спасибо вам, воины Киоши! – хором воскликнули они, – Спасибо вам! Мы сегодня же расскажем в Омашу о ваших подвигах.

– Только уйдите с глаз моих! – прорычал Хан, и им, конечно, не нужно было говорить дважды – они бросились за поводьями своих страусовых лошадей, прежде чем их караваны двинулись в путь.

Под оранжевым небом позднего вечера Суюки просто молчала, пока Хан следил за перемещением каравана, пока он не скрылся за северным горизонтом.

– 41-я дивизия, выдвигаемся! – объявил он, прежде чем сделал шаг, покачнулся, а затем рухнул лицом вперед на землю с громким стуком.

– Хан, сэр!? – СЭР?! – ЛЕКАРЯ! Капитан ранен!

– Мне… мне жаль. – прошептала Суюки свои искренние извинения гиганту, который одолел ее и… превратил в женщину в результате их интрижки. Может, он и был ужасным человеком, но, по крайней мере, он был хорошим любовником. Суюки посмотрела на своих сестер, которые начали искать путь к отступлению…

– Остановитесь. Стоп! – Хан, который, судя по всему, был очень даже жив, закричал в расстройстве: – Вы все такие дерьмовые актеры!

– Простите, сэр, но в лагере нас не учили театральному искусству.

– Уф… – проворчал Хан, вставая во весь рост и вытирая пыль со своей формы, глядя на Суюки. – Ладно, теперь, когда эта часть провалилась. Давай поговорим о том яде, который ты пыталась мне подсыпать.