Аттикус Сэйр: Сага волшебника… [Harry Potter/Pre Halo Crossover]

Эмили улыбнулась ей, прежде чем ответить.

“- Путешествие по миру действительно звучит как хорошая идея. Я разделяю любовь Аттикуса к магии, и была бы не прочь узнать, как другие общества практикуют разные направления колдовства.»

“- Возможно, вы двое могли бы отправиться вместе”, – поддразнила их София, в то время как родители смотрели на это с весельем в глазах.

“- Возможно”, – мягко согласилась Эмили, глядя на Аттикуса странным взглядом.

Он в свою очередь схватил свой бокал вина и сделал большой глоток.

Строим планы на годы вперед … и Эмили не против этого…

Черт. Он был не готов к такому разговору, да и понятия не имел, останутся ли они вместе. Аттикус не думал, что будет чувствовать к кому-то то, что чувствовал к Эмили, но не был уверен, что она не пойдет по пути своего двойника, несмотря на все его усилия.

“- Скажи мне, София, как поживают твои кузены и моя сестра?” – поинтересовался Маркус, сменив тему разговора.

После ужина они все разделились, в то время как Аттикус и София направились к лесу, как они это делали, когда были моложе.

Они держались за руки и вели светскую беседу, пока не добрались до своего любимого места у опушки, и Аттикус наколдовал пару удобных стульев, чтобы устроиться с комфортом.

Брат с сестрой поговорили о своих личных жизнях, хотя он больше слушал Софию, которая рассказала некоторые истории, о которых не стоило упоминать при родителях. Например, о том, как она, Сара и Одетт каждые несколько недель отправлялись в мир магглов на ночь, о модных маггловских вечеринках, на которые они побывали, и как Одетт дала ей краткий план изучения мира магглов, чтобы она не выделялась, как в свой первый вечер.

Они смеялись, шутили и дразнили друг друга, с удовольствием проводя время вместе.

Под конец их посиделок она ожидаемо спросила его об Эмили.

“- Итак, младший брат, расскажи мне, как вы двое оказались вместе”, – настойчиво спросила София, полностью повернувшись на стуле к нему лицом.

“- Ну, это произошло не совсем сразу. Она искала встречи со мной поначалу только, чтобы оценить меня”, – Аттикус сделал короткую паузу и закатил глаза, проливая свет на ситуацию.

Он прекрасно понимал, что она пришла к нему не за чем иным, как за тем, чтобы выяснить, как скоро ему придется умереть, чтобы не помешать ее планам.

Какой замечательной парой они были. Он сам планировал убить ее до того, как ей исполнилось одиннадцать – пока не обнаружил, что Том Риддл на самом деле девушка – и она планировала убить его только потому, что он мог представлять слишком большую угрозу.

“- И Эмили самый слизеринский человек, которого я знаю”, – добавил Аттикус немного нежно, прежде чем продолжить свой рассказ.

Он поведал сестре укороченную историю, в которой было опущено многое из наиболее … подозрительных вещей, и, наконец, завершил свое повествование их побегом на Белтейн.

София буквально завизжала от восторга, узнав об их поцелуе.

“- Это так романтично”, – восхищенно воскликнула она, прежде чем ее глаза сузились.

“- Ты сбежал с ней из школы”.

“- Именно так”, – он ухмыльнулся сестре, прежде чем пожать плечами. “- Не то чтобы это было по каким-то гнусным причинам. Глупо, что в Хогвартсе не разрешают проводить традиционные обряды.”

“- О, я понимаю Атти. Меня бы тоже раздражало, если бы нам не разрешили посещать ритуалы. В Шармбатоне, даже если мы не совершаем обряды в школе, нам, по крайней мере, разрешается возвращаться домой в эти дни, за исключением, конечно, Самайна, где проводится небольшая церемония. Я слышала, что только в Дурмстранге действительно совершают надлежащие обряды по всем правилам.

Как тебя не поймали? Разве главам ваших факультетов не нужно было бы связаться с нашими родителями, чтобы подтвердить, существует ли такая вещь, как чрезвычайная ситуация в семье?”

Аттикус поморщился: “- Возможно, я подделал письмо от отца. Если бы оно подверглось более тщательному изучению, меня бы, скорее всего, обнаружили, но я превосходный актер, и, учитывая мои отношения и со Слагхорном, и с Фоули, это было нетрудно провернуть. Я просто должен был убедиться, что Дамблдор не пронюхает о нашей отлучке раньше времени.

София понимающе промычала, и они на мгновение замолчали.

“- Ты счастлив с ней?” – внезапно спросила она, обеспокоенно глядя на него.

Он улыбнулся и кивнул: “- Думаю, да. Правда… не пойми меня неправильно … но у нее…

у нее проблемы”, – подобрал подходящее слово Аттикус, встретившись взглядом с яркими изумрудно-зелеными глазами своей сестры.

“- Я думаю, что смогу помочь ей справиться с ними, но боюсь, что она поскользнется, и в таком случае мы не сможем быть вместе”.

Они на некоторое время погрузились в молчание.

Звуки леса заполнили тишину, и издалека были слышны крики животных из леса.

“- Тогда ты должен убедиться, что этого не произойдет, если заботишься о ней так сильно, как говоришь.” – наконец ответила София, внимательно смотря на своего брата.

“- Что, если я не смогу?” – Аттикус вздохнул, опустив взгляд на свои руки. “- Что, если после всего, что я делаю, она все равно поскользнется и неконтролируемо упадет?”

Это было нечто, что потрясло его разум. Что бы он сделал, если бы Эмили начала превращаться в Волдеморта?

Он пролигеллиментил Кэрроу, когда у него была такая возможность, и увидел, что в ней все еще есть излишняя жестокость. И проблема была в том, что она слишком наслаждалась ею…

Теперь, когда Аттикус почувствовал к ней то, чего никогда раньше не испытывал, он не был уверен, что будет делать.

Однажды он сказал Эмили, что его мораль изменчива, но предательство было тем, чего он никогда бы не совершил. Она предала бы его, если бы создала крестражи и начала путь насилия и убийств, и в конце концов ему пришлось бы предать ее, чтобы убедиться, что она не станет угрозой для магического мира.

Но Аттикус не был уверен, хватит ли у него решимости, чтобы убить кого-то, кто стал ему дорог.

Ему хотелось посмеяться над иронией.

“Нет”, – он никогда не мог стать настолько слаб, чтобы позволить Волдеморту существовать. Он никогда не позволит Эмили причинить миру такие же разрушения, какие причинил Гриндевальд.

Аттикус запутался в отношениях с Риддл до такой степени, что было трудно из них теперь выпутаться, несмотря на то, что сейчас ему этого сейчас не очень хотелось, и он не мог сосредоточиться полностью на своих мечтах о космосе и летающем острове.

Он логически понимал, что его собственные амбиции все еще в значительной степени на верном пути, даже если скорректированы, основываясь на новых знаниях и более реалистичных целях, но он сам усложнил свою жизнь теперь, когда встречался с Эмили.

Стоило бы оно того в конце концов? Стоили ли … эмоции, которые она в нем пробудила, тех трудностей, с которыми он может столкнуться в будущем?

Аттикус использовал Легиллименцию, легкую версию, которая постоянно просматривала поверхностные мысли отдельных людей, за исключением его друзей и семьи, почти на всех, с кем разговаривал.

Его навыки легиллименции были почти такими же сильными, как и окклюменция, и кому-либо, кроме высококвалифицированного окклюмента было весьма трудно заметить столь тонкие зонды в свой разум.

Но он не использовал их на Риддл с тех пор, как она вернулась, чтобы извиниться перед ним, и не хотел начинать снова, переходя черту, которую сам установил, и пока она не дала ему повод.